Один мальчик отличался от всех остальных смуглой кожей и еще кое-чем, о чем все узнали несколько позже. Тогда в моде в их среде был некий священный кодекс чести. Не принято как-то было ни предавать, ни выдавать. Если кому нужна помощь – хоть ночью приди, отказу не будет. За друга на нож шли, без рассуждений и колебаний.
Это потом уже выяснилось, что оба воспитывались родителями в вере. Тайно, конечно. Один ходил в православный храм, другой – в мечеть. После школы их разбросало кого куда. Мусульманин выехал с родителями на родину в Афганистан.
Православного призвали в армию, и попал он на войну, тоже в Афганистан. И случилось ему попасть в засаду. Весь экипаж «духи» расстреляли из пулемета. Он в одиночку держал оборону.
Молился и стрелял, слезами обливался, молился и снова стрелял. Взял тогда он на себя зарок перед Всевышним, если выживет, никогда ни при каких обстоятельствах ни в кого не будет стрелять.
Сутки держал оборону, пока не подоспела наша «вертушка» и не накрыла сверху «духов». Перед отлетом пошел на гору, где засели «духи», и среди трупов нашел он своего школьного дружка. Видно, перед смертью он молился своему Аллаху, да так его и прошила пулеметная очередь. Полумесяцем по спине. Закрыл он глаза друга и всю дорогу молился о прощении и упокоении его души.
Так получилось, что дали ему за оборону высотки Звезду Героя, и он больше не стрелял. Никогда и ни в кого.
Самое интересное, что оба эти мальчика стреляли друг в друга, защищая свою веру, своего Бога.
– Но спас Господь только одного – тебя, – заключил Андрей.
Маша
На вокзале Андрей посадил Гену в такси и присел на скамью. В его душе нарастало молитвенное настроение, столкновение с чудом снова окрылило его. Сейчас нужно «отшелушить» суетность, успокоиться…
– Дядь, помоги!
Перед Андреем стоял оборванец лет восьми и протягивал грязную ручонку. На его чумазой щеке светлела полоска от недавних слез.
– Садись. Не бойся, не обижу.
– А я и не боюсь, – улыбнулся мальчик. Присел рядом на скамью, но протянутой руки не убрал.
– Родители есть? – Андрей достал из сумки шоколадку из «эн-зэ», разломил пополам и поделился с соседом.
– Ага. Мама, – выдохнул он и откусил шоколад.
– И где же она?
– Здесь работает. По мужикам она у меня, – гордо ответил мальчик.
– Позвать можешь?
– А у тебя деньги есть? А то ведь она просто так ни с кем не ходит.
– Есть. Зови.
Через пару минут мальчик подвел молодую женщину в ярком шелковом костюме. Лицо ее, совершенно без косметики, выражало настороженный интерес.
– Желаешь развлечься? – дежурно спросила она, оценивающе разглядывая его джинсовую одежду и кроссовки, остановив взгляд на японских часах. Потом подняла глаза и наткнулась на его зрачки. Улыбка растаяла.
– Садись.
Андрей, увидев ее, внутренне вздрогнул. Перед ним стояла красивая, стройная молодая женщина. Сразу понятно, что ее ремесло еще не въелось ни в душу, ни в поведение. А самое удивительное, что она очень напоминала его первую любовь по имени Оля. Только глубоко скрытый страх занозой сидел в ней. И усталость. Но и надежда на лучшее не покинула, судя по ясным карим глазам.
Женщина послушно села, поправив юбку. Так дамы ее профессии поступают крайне редко. Рядом пристроился и мальчик. С минуту они молчали.
– Как вас зовут?
– Я Маша, а он – Серега, – кивнула она в сторону сына.
– Меня звать Андрей. Сколько ты зарабатываешь за вечер?
– Хочешь снять до утра? Дорого это, Андрюш.
Он достал бумажник, вынул все деньги, оставил себе одну купюру, остальное протянул ей. Женщина сразу спрятала деньги.
– Пошли…
– Пошли, – Андрей оглянулся и протянул руку Сереге.