«Обожаю здесь каждый квадратный дюйм», – промурлыкала Хоуп себе под нос.

Одна из террасных дверей, та, что в номере «Элизабет и Дарси», распахнулась; в ночном воздухе разлился аромат жимолости. Кое-кому еще не спится, подумала Хоуп. А спят ли привидения вообще? Вряд ли призрачная женщина, которую Бекетт окрестил Элизабет, ответит на вопрос, пока что Лиззи не снизошла до общения с соседкой по отелю…

Хоуп улыбнулась, сделала глоток вина.

– Чудесная ночь. А я, знаешь ли, думала о том, насколько изменилась моя жизнь, и о том, что, в общем и целом, я этому очень рада, – легким, непринужденным тоном произнесла Хоуп.

Исторические изыскания, которые она провела вместе с Оуэном Монтгомери в отношении постоянной гостьи отеля, позволили выяснить, что Лиззи, то есть Элиза Форд, как ее звали при жизни, – дальняя родственница Хоуп, а с родней следует вести себя дружелюбно.

– В «Уэстли и Баттеркап» заселились новобрачные. Такие счастливые, такие юные и свежие!.. А пара из «Ника и Норы» отмечает пятидесятивосьмилетие супруги. Эти, конечно, далеко не юны, но тоже счастливы – видно, что им хорошо и комфортно. Я рада, что могу предоставить им особенное место, шанс получить особенные впечатления – это у меня получается неплохо.

Стояла тишина, однако Хоуп ощущала присутствие незримой слушательницы. Тишина была… компанейской, да, на удивление компанейской. Как если бы две женщины просто стояли на террасе в поздний час и смотрели вдаль.

– Кароли придет рано. Завтрак – на ней, а я с утра совершенно свободна. Так что вот, – Хоуп подняла бокал. – Немного вина, немного самокопания и жалости к себе за то, что хожу кругами и понимаю – жалеть себя в общем-то не за что. – Улыбнувшись, она сделала еще один глоток. – И можно позволить себе полный бокал. Ладно, с делами на сегодня покончено, пора и спать.

И все же она задержалась на террасе, в безмолвии летней ночи, окутанная ароматом жимолости.

Когда утром Хоуп спустилась на первый этаж, в воздухе витали запахи свежесваренного кофе, жареного бекона и, если обоняние ее не подводило, фирменных блинчиков Кароли с яблоками и корицей. Из столовой доносилась непринужденная беседа. Донна и Макс обсуждали, не прогуляться ли им по городу перед отъездом.

Хоуп прошла по коридору и завернула на кухню посмотреть, не нужна ли Кароли помощь. На лето сестра Жюстины коротко стриглась, оставляя кокетливую челку, которая очень шла к ее ясным глазам орехового цвета. Увидев Хоуп, она просияла, но тут же нацелила на нее указательный палец.

– Что это вы тут делаете, юная леди?

– Уже почти десять.

– А как же твой выходной в утреннюю смену?

– Отчет на текущий момент: спала до восьми, занималась йогой, слонялась по квартире. – Хоуп налила себе чашку кофе, пригубила напиток и блаженно прикрыла темно-карие глаза. – Первая чашка за день. Интересно, почему она всегда самая вкусная?

– Ох, не знаю. Я все пытаюсь перейти на чай. Дарла помешана на здоровом образе жизни и изо всех сил приучает к нему и меня. – Кароли говорила о дочери с любовью и едва заметным раздражением. – Мне очень нравится наша чайная смесь «Титания и Оберон», но… это не кофе.

– Кофе ничем не заменишь.

– Вот именно. Дарла ждет не дождется, когда откроется новый фитнес-центр. Говорит, если я не запишусь на йогу, она сама запишет меня и будет водить на занятия силой.

– Йога тебе понравится, – сказала Хоуп и рассмеялась, заметив, как на лице Кароли промелькнули сомнение и тревога. – Вот увидишь.

– Хм-м. – Кароли взяла полотенце и опять принялась натирать гранитную кухонную стойку. – Варгасы в восторге от номера, а уж при виде ванной и особенно «волшебного» туалета просто онемели от восхищения – ну, как все гости. Зато наши молодожены пока даже носа за дверь не высовывали.