Повернувшись, я лишь успела увидеть, как закрывается входная дверь.

- А вас Надежда Николаевна я попрошу одеться и поехать сейчас со мной. Мне нужно будет записать ваши показания.

Говорил он эту фразу с каким-то прямо извращённым удовольствием в голосе. Казалось, что он приглашает меня не в участок поехать с ним, а в логово людоедов.

Предчувствие меня не обманули.

Так как потом после быстрых сборов и недолгой дороги, до ближайшего полицейского участка. А уже там после получасового ожидания в коридоре, меня проводили в кабинет без окон и допрашивали почти два часа. Этот допрос не был похож на тот, который проводил инспектор Лесорубов. Это я поняла довольно быстро.

Сто двадцать минут, без остановки я отвечала на вопросы полицейского, имени и звания которого я так и не узнала. Сначала было неудобно повторно запросить его документы, а потом мне уже стало всё равно. Уважения этот тип у меня не вызывал, и я честно мечтала лишь о том, чтобы это всё побыстрее закончилось. Я нервничала, мне снова нужно было в дамскую комнату. Пусть выделения с пятницы и уменьшились, причём значительно, но теперь, когда я нервничала, мне казалось, что всё началось заново и мне срочно нужно было сменить тампон и прокладку. Иначе на юбке будут пятна и мне придётся возвращаться домой, чтобы переодеться.

А я и так безбожно опаздывала на работу.

Моя начальница уже звонила несколько раз, я объяснила ей, где нахожусь. Она вроде как поняла, причины моего опоздания, но всё равно каждые двадцать минут от неё приходили СМС с одним и тем же текстом: «Солина, ты скоро?»

К истечению второго часа, меня всё же отпустили в дамскую комнату.

- Иванов, проводи Надежду Николаевну в туалет. А я пока распечатаю ваши показания, и вы их подпишите – соизволил дать мне передышку полицейский.

Меня же поразило не это, а то что он якобы просто снимал с меня показания. Все постановки его вопросов были таковы, что мне реально казалось, что в конце нашего диалога, он предъявит мне обвинение в исчезновении Алины и скажет: «-Иванов, проводи её в камеру!».

Но этого не свершилось, и я уже в более приподнятом настроении посетила дамскую комнату, произвела все необходимые манипуляции, проверила, что юбка чиста. Даже отписалась начальнице, что скоро буду.

Зайдя в кабинет и увидев довольную улыбку на лице полицейского, я понял, что что-то не так.

- Скажите, Надежда Николаевна, а зачем к вам в пятницу вечером приходил ваш босс господин Валндр? Не из-за него ли вы поругались с падчерицей? Чем вы занимались те полчаса что он был у вас дома? И почему вы не сказали, что именно его ваша падчерица обвинила в покушении на её отца, то есть вашего мужа?

Полицейский развернул ко мне экран монитора. Картинка была пусть и не лучшего качества, но для уличной камеры можно было поставить все десять балов из десяти. При увеличении можно было легко рассмотреть мужчину, входящего в наш дом, и не узнать в нём моего босса было сложно.

- Вы не спрашивали об этом – честно ответила я. – потом этим заявлением занимался другой инспектор из другого участка, он уже взял показания и у меня, и у мужа. И кажется, что тот вопрос разрешился. Он же сказал, что Алина приходила и забрала заявление.

Да именно за этим и приходил Лесорубов тогда в больницу к мужу в субботу, когда мы с ним разминулись. Алина ещё в пятницу, в то время, когда инспектор был в больнице у мужа, а потом провожал меня домой, именно тогда она пришла и написала объяснительную, что ошиблась и хочет отозвать своё первичное заявление с обвинениями в адрес господина Валндра. Почему-то это вылетело у меня из головы, и я только сейчас вспомнила о втором визите инспектора Лесорубова. Он же тоже приходил, чтобы узнать, где ему найти Алину. Хотел лично с ней переговорить.