– Октябрь? Беспардонный медведь? – переспросил Пампушка, пропустив мимо ушей всё остальное, и только сейчас заметил в тумане тусклого стекла силуэт своего друга, приветливо машущего лапой.

– Жужжушка, дружище! – мишка Пампушка вскочил с кровати и побежал открывать фанерную дверь. Ему показалось, что он не видел Жужжушку целую зиму!

На пороге медвежата обнялись и долго смеялись от радости, как будто и вправду зима была уже позади, и как будто они ни разу не виделись за всю эту прошедшую зиму, с её бесконечными снегопадами, и пушистым инеем на голых ветках, и украшенной стеклянными шариками и розовыми пряниками ёлкой на Рождество, и февральскими метелями, и злющими вьюгами, и потрескиванием щепок в камине, и чудесными картинками на окнах – от мороза, конечно, и долгими-долгими ночами, которые освещает то медная монета-луна, то месяц, похожий на подтаявший леденец, да полярная звезда.

– Я же мёд принес для булочек! – сказал Жужжушка, поднимая баночку со ступеньки.

Но Пампушка в ответ только широко зевнул и ещё раз потер лапами сонные глаза. Потом почесал затылок и наконец сказал:

– Прости, Жужжушка, но я всё проспал и не замесил тесто. Но если ты подождешь немного, я, конечно, все приготовлю…

Но тут в разговор вмешалась Божья коровка:

– Пампушка, я категорически не советую тебе печь булочки в таком сонном состоянии. Чего доброго, ты уснешь, когда будешь сыпать сахар в муку, или еще хуже – пока будешь разжигать духовку! Нет уж, только пожара нам в лесу не хватало! Ты же еле-еле на лапах стоишь…

– Да брось, Серьёза, мы ж-же будем рядом и тоже приглядим за тестом и огнем в духовке, – возразил ей Жужжушка, но внезапно тоже зевнул, прикрывая рот лапой.

– Нет, Жужжушка, мы с тобой тоже уже весьма сонные. Нам всем уже давно пора в спячку. Чего доброго, отправим пирожки в духовку и уснем… – божья коровка тоже зевнула, – и уснем тут все трое, а пирожки сгорят, пожару наделаем…

– Да ужжж… – согласился Жужжушка, а Пампушка только пожал плечами, ему слишком хотелось спать, чтобы подумать обо всём, что сказала Божья коровка Серьёза.

– Постойте, – сказал ободрившийся вдруг мишка Жужжушка, – а пойдемте-ка в гости к медведице Ляпте! Она ведь любит печь пироги, хоть и получается тяп-ляп, но всё же бывает и довольно вкусно…

– А она ещё не впала в спячку? – спросил сонным голосом Пампушка.

– Так она ж-же белая медведица! Ты что, забыл, что белые медведи не впадают зимой в спячку? Или ты опять спишь?

– А когда они впадают в спячку? Летом что ли? – монотонно произнёс Пампушка, засыпая на ходу.

Жужжушка немного потряс товарища за плечи:

– Пампушка, не засыпай пока, мы идем печь медовый пирог! Бож-жья коровка Серьёз-за, ты пойдешь с нами? Или ты ляжж-жешь спать?

Божья коровка выглядела уже совсем сонной.

– Я, с ва-ами, – сказала она, зевая.

Божья коровка заползла на плечо к Пампушке, и трое друзей отправились в гости к медведице Ляпте. Её берлога находилась не так уж далеко от берлоги мишки Пампушки, сразу за сосновой рощей, на цветочной поляне. Когда-то белая медведица жила за полярным кругом, среди бескрайних сугробов и ледяных глыб, но как-то раз, в июле, ей захотелось отправиться в отпуск в тёплые края, и она прилетела на вертолете в зелёный лес к своим дальним родственникам бурым медведям. И ей так понравились летние травы, и цветы на полянке – васильки, колокольчики, сладкий клевер, и ромашки с желтой серединкой, и желтые одуванчики, похожие на солнышки в миниатюре, и прозрачные одуванчики, на которые так весело дуть… Так что, медведица решила погостить здесь подольше.

И вот, мишка Жужжушка, мишка Пампушка и Божья Коровка Серьёза подошли к берлоге, которую обвивали уже завядшие от холода лиловые цветы вьюнка.