– Но не в Турине, вы ведь отвергли предложение Джанни Аньелли остаться.

– Я также отказался от приглашения Бернара Тапи относительно «Олимпика Марселя» и от приглашения «Барселоны». Предложение «Адвоката» было иным. Оно относилось не к продолжению моей карьеры, потому что он знал, как следует относиться к моему желанию выйти из игры. Оно заключалось в том, чтобы примкнуть к Фиату, бессрочный контракт. Однако мне хотелось самостоятельно расправить крылья, понять наконец, кто я. Вернуться к самому себе, как возвращаются домой. А что дальше? Я вам уже говорил об этом. Тратить время с умом, а там будет видно. Провал? Успех? Не важно. Как говорит моя мама: «Прахом ты был, в прах и обратишься».

– Отрезок жизни по ровной местности и без направляющей идеи – вопреки всем готовым идеям, в этом угадывается важнейший период, в некотором роде школа жизни, которой у вас не было.

– Это очень и очень важный период. Необыкновенно плодотворный. Я уже не получаю регулярные выплаты. Я пользуюсь карманными деньгами. Я могу пойти пообедать в ресторан. Я познаю настоящую жизнь. Да, это возвращение к жизни.

– Но при малейшей возможности известность выдает вас. Во время путешествия в Кувейт для защиты цветов вашей марки одежды «10 Платини», эмир просит вас защитить и другие цвета, цвета его национальной сборной в дружеском матче против Советского Союза.

– Мне было тридцать три или тридцать четыре года. Я еще был способен на многое. Не спрашивайте, как арбитр смог это устроить или не пришлось ли нарушить какое-нибудь международное правило. В раздевалке мои новые партнеры называли меня «Капитан Мишель». Я надел форму Кувейта. И вышел на командное построение. Вытянувшись по стойке смирно, я прослушал гимны. Я сыграл первый период, а потом покинул поле. У меня уже был более или менее похожий опыт. Отправившись по делам в Иорданию, я сыграл один тайм в команде А, а другой – в команде В в рамках отборочного матча.

– Это вы называете возвращением к жизни.

– Это то, что я называю повсеместным распространением футбола.

– В тот момент вы прощались с ним?

– О каком прощании может идти речь! Я не переставал жить футболом! И прожил еще семнадцать лет, не выпуская мяч, под эгидой «Варьете Клуб де Франс». Это было как нельзя более серьезным делом, и самым что ни на есть приятным, вызывающим все эмоции, испытанные мною до тех пор. Прекрасные воскресенья, проведенные за передачей пасов и забиванием голов. И бесконечное ожидание следующего воскресенья. Так я вновь вступил в игру на жизненном поприще, не покидая футбольного.

– Итак, следующая профессия: тренер сборной, осень 1988 г. На тот момент не очень понятно, что это – сердечная склонность, потребность в деньгах, чувство долга.

– Прежде всего изначально – игра случая. И вина лифта.

– Вина лифта…

– Лифта в одном отеле в Будапеште. В этом лифте ехал мужчина. Очень крупный. С густыми усами. Крупной головой. Который обратился ко мне с легким заиканием: «Ты должен стать тренером сборной». И добавил, уже без заикания: «У тебя десять секунд на ответ».

– Вы случайно оказались в одном лифте с заикающимся, усатым и весьма деликатным Клодом Безом.

– Клод Без собственной персоной, президент «Жиронден де Бордо».

– А также на тот момент менеджер и «заботливая мамаша» сборной Франции.

– А главное, человек, имеющий большой вес в футбольном мире Франции. И я имею в виду не только 110 кг его собственного веса, несомненно, памятных для лифта в Будапеште.

– О том, что было дальше, нетрудно догадаться: лифт доставил вас на должность тренера сборной.

– Мишель Анри вел дела, но его пора прошла. Возникли разногласия с Эриком Кантона. Затем Франция сыграла вничью с Кипром, провалив отборочные на чемпионат 1990 г. Я выслушал и тех и других и через месяц заступил на место Анри. Отвечая на ваш вопрос: сначала это была игра случая, затем – чувство долга.