— Маш, я не могу в больницу ехать, совсем не могу. — Поднимает на меня уже раскрасневшееся лицо, щеки мокрые. Шмыгает и снова отворачивается.

Вот беда, никак не ожидала от нее такого концерта.

Наливаю кружку воды. В аптечке нахожу бутылек с валерьянкой, накапываю и протягиваю подвывающей Даше.

— Рассказывай! — требую я, когда она уже выпила все из кружки.

Вот чувствую, что не просто так она ревет, и понять, что происходит, хотелось бы.

— Я врачей боюсь, Маш. Объяснить не могу, но как только в больницу захожу, или даже рядом с ней или когда человека в медицинском халате близко с собой вижу, паника накатывает. — Дашка смотрит на меня жалостливо, извиняясь взглядом.

— Так, паника накатывает, и?

— И все, сердце колотится, как бешеное, могу в обморок упасть, ноги сразу не держат.

Да ладно, так бывает? Фобия какая-то?

— А как же ты живешь совсем без врачей? Ксюшу как рожала, да и… зубной, или ветрянка, и всякие медосмотры… — пытаюсь примерить эту версию жизни на себя, как-то совсем не заходит.

Грустная Даша снова вздыхает и вытирает щеки ладонями.

— А вот так и живу. В подростковом возрасте это началось, точно не скажу когда. Но первый раз в обморок упала на медкомиссии, я в магазин большой сетевой хотела устроиться после школы и не смогла. Меня откачали и выпроводили из поликлиники. — Тоскливый взгляд сейчас у Дашки. И мне ее искренне жаль. Бывает же такое.

— Знаешь, когда мама была жива, она со стоматологом знакомым договаривалась в частном кабинете, чтобы он спортивный костюм надевал и комнату сильно проветривал. Я пила успокоительное и шла к нему. — Грустная улыбка появляется на ее губах, и мне так жалко становится эту несчастную. — Слава богу, пока все зубы целы.

Сколько же вызовов жизнь дает этой дурехе… Помимо того, что после смерти ее мамы отчим фактически за дверь выставил с ребенком, отец ее дочери никак не помогает. Даже знать не знает, что у него ребенок есть. Попользовался этой дурочкой и улетел в Китай работать по контракту в крупную IT-компанию. А она узнала, что беременна, когда ее мама тест принесла и велела использовать по назначению.

— Как ты рожала, Даш?

— Дома рожала, быстро получилось, скорая приехала, когда уже Ксюшка появилась, а я, как врачей увидела, сразу в обморок упала. Меня хотели в больницу забрать, но мама не дала. Я отказ написала.

Смотрю на нее, осознавая весь масштаб трагедии. И не верится, что такое может быть, но вроде не врет. Я с этими Лавровыми уже сроднилась за лето, и мне очень-очень жалко эту дуреху, хочется пожалеть, хоть с ней плачь.

— А потом?

— Мама с Ксюшей всегда по врачам ездила, пока жива была.

М-да.

Хожу целый вечер под впечатлением от этого разговора. Совсем по-новому смотрю на маму и дочь. Обе в чем-то ущербные и обе ни в чем не виноватые. И кажутся они мне такими птичками-подранками, стая их улетела на юг, а их бросили в этой глухой деревне, и они тут барахтаются. И птичек этих хочется пожалеть и обогреть.

Погуглила, оказывается, такое реально бывает и называется ятрофобия.

Встаю перед зеркалом большого трехстворчатого шкафа. Мысль крутиться, хочу поймать.

— Даш, иди сюда!

Подходит, встает рядом. Мы примерно одного роста, Дашка просто более сутулая, но когда спину расправляет, то выглядим одинаково. За три месяца деревенской жизни, на нервах, у меня совсем пропал аппетит, а спортивные нагрузки я не оставила, минимум час каждый день занимаюсь. Так что подсушилась знатно, джинсы новые пришлось просить Дашу в городе купить. А футболки ее мне подходят, поделилась. Черты лица у нас похожи, даже очень, только губы у нее более тонкие, но тоже кареглазая, как и я. Хм... Кто там будет сравнивать.