Но солдатик ничего не выспрашивал. Он трещал и трещал, как кузнечик, рассказывая о себе.

О том, что он совсем недавно демобилизовался.

О том, что едет домой, где его ждет мама.

О том, как он соскучился по друзьям.

О там, как прекрасен его родной город.

О том, что глаза девушки напоминают ему морские волны…

Наташка слушала, и постепенно в ее голове зрел план.

Она не знала конечного пункта своего побега, решив вначале добраться до Москвы, а там уже действовать по-обстоятельствам.

Ей некуда и не к кому было ехать, так почему бы не «приклеиться» к этому пареньку, которому девушка явно понравилась: не отходит от нее вторые сутки, бегает в вагон-ресторан за едой, уже успел поругаться с каким-то нацменом, решившим тоже приударить за красоткой, перетащил свою постель на соседнюю полку, чтобы быть рядом в случае необходимости. На вид невзрачный? Ну так не замуж же за него идти, не детей от него рожать, а на первое время, чтобы определить, что дальше делать, вполне сойдет. И Наташка решилась:

– А куда ты едешь?

– Как куда? Разве я не сказал? В Город у Моря…

– Возьми меня с собой, – Наташка взглянула на юношу так, что по его телу разлилось тепло и нега: ласково и многообещающе.

– Ты же в Россию ехала, а Город у Моря в Украине.

– Мне все равно. Возьмешь?

– Возьму, – юноша улыбнулся:

– Как хоть тебя зовут?

– Наташка.

– А я Володя.

– Угу, – кивнула Наташка и снова уставилась в окно.

Столько зелени, яркой, буйной, Наташка не видела ни разу в жизни.

Там, где она родилась, уже к середине мая листва на деревьях становилась оливково-серой от жары, а потом и вовсе скручивалась в трубочку и опадала. А в Городе у Моря улицы были сплошь усажены огромными старыми каштанами, платанами, акациями и липами. Листва была ярко-зеленая, солнышко ласковое, не обжигающее и не высушивающее кожу до пергаментной тонкости.

С моря дул прохладный ветерок и шевелил волосы, которые не нужно было прятать под убогим черным платком.

За короткую поездку в трамвае девушка не успела толком увидеть город, да и не нужно это ей было. От нового местожительства Наташка ждала вовсе не архитектурных красот, а совсем другого.

Наташке понравился и Володин дом, которой был не намного лучше таджикских домишек, хорошо хоть дувалом огорожен не был; и его мама, ласковая, смешливая, полная женщина, сразу начавшая обнимать и целовать Наташку, подарившая ей свое платье уже через час после знакомства; и друзья-соседи, встретившие девушку доброжелательно, не бросающие на нее косые взгляды, не ставшие тотчас выспрашивать: кто такая? откуда и зачем пожаловала? что надо тебе от нашего парня?

Наташка расслабилась, успокоилась и, впервые за последние годы, почувствовала себя в полной безопасности.

Наверное, через какое-то время она вышла бы за парня замуж и нарожала ему детишек, но у Бога (или Дьявола) были другие планы, и однажды утром, когда Володя уехал к друзьям, с которыми все не мог навстречаться, во двор зашел Участковый.

Конечно, Наташка после первого же посещения опер-пункта могла рассказать обо всем Володе, но полагаться на мужчин она не умела, научиться этому было некогда, да и не у кого, а потому насмерть перепуганная тем, что ее отправят в ненавистный Душанбе, девушка согласилась на гнусное предложение, надеясь, что все ограничится одним разом. Её выворачивало от жирной, потной, вонючей туши, от слюнявого, липкого рта, от восторженных всхлипов и похрюкиваний, сопровождавших сам процесс, затянувшийся, к счастью, ненадолго.

Наташка надеялась, что не вызывавшая ничего, кроме отвращения, близость больше не повторится.

Но…»коготок увяз всей птичке пропасть»… и когда через неделю участковый снова заглянул во двор Володиного дома, Наташка поняла, что жаловаться поздно, и согласилась на связь со стареющим ловеласом.