Я думал насчет выбора, как должно быть сложно, будучи всесильным, имея тысячи возможностей, выбрать всего лишь одну. Бесконечное количество сюжетов, я могу реализовать каждый из них, любой, но какой именно? Сколько уже богов запуталось и растеряло свои силы в ложных возможностях, в не тех воинах, не тех подвигах, не тех целях. Чем больше сил – тем труднее. Это огромная ловушка для богов и героев. Чем одно вино отличается от другого, один путь от другого. Одна женщина от другой: тащить с собой гарем женщин, гарем возможностей, гарем целей?

Араб принес бокал. Я пригубил его, вкус показался лучше, а может, просто я уже был немного пьян.

– Спасибо, друг, – я вернул ему принесенную мне сдачу.

Время обеда, праздные, беспечные, безумно увлечённые своей божественной скукой люди занимали места за столиками открытой террасы на самом пляже. Я смотрел на море, на полуобнаженные тела, красивые и уродливые, впрочем, одинаково интересные и притягивающие взгляд, ждал свой обед, один за этим маленьким столиком.

Счастье ходит с нами по одним улицам, оно даже обедает в нашем же ресторане, за соседним столиком. Пьет коктейль со льдом, делит со своей подругой огромную пиццу, беседует на английском, судя по всему выигравшей считается та, которой достанется меньшая часть, посматривает по сторонам, ловя быстро отводящиеся взгляды, улыбаясь более смелым и решительным. Ее улыбка – достойная награда и за более отважные подвиги.

– Давайте я ее съем, – смех это уже хорошо, даже если его вызвал мой английский, а не само предложение.

– Откуда вы? – этот мой вопрос был встречен без смеха, что несколько оправдывало английский.

– Из вон того отеля, – показала Она пальчиком на возвышающееся в метрах ста от пляжа здание.

– Что же, тогда моя родина намного дальше.

После обеда я попрощался с девушками и пошел в свой отель. В ту сторону, в которую они показали пальчиком, мимо многоэтажного конуса пятизвездочного гиганта, какой-то номер сейчас точно пустует, они еще остались в кафе. Еще чуть дальше, и я дошел до своего двухэтажного приюта с бирюзовым бассейном, пытающимся ласкать ноги проходящих мимо постояльцев, льстить им, разрываясь, словно смехом, своими брызгами. Несколько пенсионеров отдыхали на лежаках, расставленных вдоль его береговой линии, пойманы, обездвижены, словно мухи в жаркий день на липкой ленте, они привыкли. Зачем им огромное море? Некоторые даже и не доходят до него за все время отдыха. Некоторые не доходят до любви за всю жизнь, некоторые не доходят до своих желаний, до самых заветных мечтаний.

– 209, – сказал я у стойки в холле отеля, скучающая пожилая служащая вздрогнула и поднялась со стула.

– 209, – она провела пальцем по стене, на которой вывешивались ключи, выбрала нужный и протянула мне.

Второй этаж, на этот раз дверь открылась сразу, уже привыкла к моим рукам. Я снял рубашку и бросил на постель. Зашел в душ. Вода уже не казалась столь соленой, холодная, остужала мои мысли и успокаивала тело. Морская вода здесь кажется очеловеченной, одомашненной, теплее, шум волн превратился наедине в шепот, неприступность и сила – в робкие прикосновения, но все же это она и суть ее не претерпела изменений, лишь на мгновение может удержать мое отражение, но после – разлетается тысячью брызг о мраморный пол ванной и, смеясь, искрится своей радостной бирюзой, заливая все вокруг и сразу же забывая меня, торопится быстрее прочь, назад к морю, к кому-то еще, без прощания.

Выйдя из душа, надел шорты, налил себе холодного апельсинового сока, открыл стеклянную дверь балкона и ступил на него.