В это время сзади подошел Игнатий и довольно хмыкнул:

– Неплохо, интересное решение. Возможно, из тебя даже что-то и выйдет. Уже есть мысли, как будешь делать гравировку? Места для контура на изделии будет совсем немного.

– Я еще до конца не решил, – ответил Кай.

– Так бы и сказал, что не знаешь, – горделиво усмехнулся священник. – Но тут нет твоей вины. Всего лишь ощущается нехватка нужных знаний. Самое время тебе их усвоить.

Игнатий на несколько минут куда-то ушел, а затем вернулся с большой пыльной книгой.

– Вот, смотри, – начал священник, отпирая замок на книге особым ключом. – Здесь описано валладийское рунное письмо. Оно сильно отличается от общего стиля, принятого в Империи.

Кай с любопытством разглядывал новые символы, которые были сплошь длинными и вытянутыми, словно изначально задумывались для тонкой гравировки.

– Нравится, да? – спросил Игнатий. – Валладийские руны не имеют широкого распространения, а потому и не так сильны, как обычные. Зато отличаются гибкостью в нанесении, что очень выручает при работе с артефактами, требующими деликатности.

– Я могу это прочесть? – неуверенно спросил Кай.

– Да, – кивнул священник. – Обычно к этому письму имеют доступ только полноправные заклинатели, но для тебя я сделаю исключение. К тому же мне лень самому делать гравировку для того ювелира. Он мне не нравится. Ведет себя высокомерно в храме Единого Бога. Если бы не щедрые пожертвования, то даже на порог бы его не пускал.

Игнатий мог бы еще долго причитать на тему нерадивых ремесленников, которых почему-то он сильно недолюбливал, однако в этот момент в храме начали собираться прихожане, прибывшие на утреннюю молитву, и священнику пришлось отвлечься.

– Всю работу спихнули на меня, – проворчал Игнатий, идя к алтарю. – Я и руны зачаровывать должен, и проповеди вести. А все потому, что пройдоха Иоан отправился в свое паломничество, а на смену ему никого не прислали! Знаю я эти «паломничества». Сейчас отдыхает где-нибудь на свежем воздухе.

Бурчанье старика постепенно затихало, по мере того как он отходил от стола Кая. В конечном итоге молодому подмастерью удалось вернуться к работе. Кай переписал руны в стиле валладийского письма, и получилось весьма неплохо. После нескольких пробных набросков ему удалось сложить руны так, чтобы они идеально поместились на оправе стекла. Теперь оставалось только подготовить инструмент и набраться недюжинного терпения, ведь дело займет не меньше часа, если не больше.

В этот момент запел церковный хор, от звука которого вибрация прошла по всему храму. Это, конечно, лишь усложняло работу, однако также создавало некую уникальную атмосферу. По правде, Кай давно привык к таким условиям. Ему даже порой недоставало пения, как будто без него куда-то сразу пропадало вдохновение.

Когда звуки хора смолкли, Игнатий приступил к своей ежедневной проповеди. Ни для кого не было секретом, что священнику плохо давались напутствия. А уж про утешения не стоило и заикаться. Игнатий был глубоко верующим человеком, отличным знатоком чар, но вот ораторским талантом Бог его обделил. Его проповеди всегда отличались прямотой и неотесанностью. Некоторые даже могли бы назвать их агрессивными. Священник часто не стеснялся говорить резко, но, справедливости ради, лишь оттого, что не мог иначе донести свои мысли.

Вот и сейчас он обвел прихожан строгим взглядом и начал свою проповедь, предварительно прокашлявшись:

– Как и всегда, здесь собралось множество людей, не следующих до конца букве Священного Писания. Вы по-прежнему остаетесь ленивыми, толстыми и слабыми духом, хотя я каждый день говорю вам больше трудиться, меньше есть и чаще молиться! Проявите любовь к ближнему своему и начните с себя любимого. Тем более ближе у вас все равно никого нет. Это что, так сложно уяснить? – развел руками Игнатий.