Такое «сползание», если речь идет о молодежи, может произойти в течение одного дня. Вот реальная история. Один юноша познакомился возле Эрмитажа (город Санкт-Петербург) с группой подростков, которые жили сами по себе. Некоторые из них ушли из дома. Жили на чердаках. Если им хотелось покурить, то они вываливали содержимое мусорных урн на асфальт и искали в куче хлама окурки. Глядя на этот процесс, юноша думал, что он никогда не смог бы так себя вести. Но уже вечером этого же дня он с удивлением обнаружил, что полулежа на тротуаре попыхивает окурком, найденным в урне. Допить пиво из выкинутой кем-то бутылки представлялось уже делом не страшным, а естественным и привычным. Уже вечером юноше стало казаться, что он всегда так жил.

Почему метаморфоза произошла в такой короткий срок? Потому что у юноши не было четкого мотива для того, чтобы не вести себя так. У него не было верного критерия, в соответствии с которым он мог бы определить, хорошо или плохо он поступает. Если на вопрос «Почему курить подобранные на улице окурки – это плохо?» ответить еще хоть как-то можно, то на вопрос «Чем плох наркотик?» ответить очень тяжело.

В секулярном обществе нет внятного ответа на вопрос, почему наркотики нельзя употреблять. Следовательно, отсутствует и четкий мотив, в связи с которым человек мог бы не употреблять наркотики. Отсутствие мотива и критериев оценки приводит к тому, что вхождение человека в наркотизацию происходит легко и незаметно, как бы естественно.

По мнению Наталии Марковой[39], атмосфера, в которой человеку становится «непонятно, что хорошо, а что плохо», нагнетается искусственно. Человек теряет ориентацию в жизни, если попадает в оболочку из информации «о возможности постижения мистики и сверхчувственного: об астрологии, ужасах, пришельцах, НЛО». Потеря ориентации подталкивает его «к безответственному входу в мир наркотиков»[40].

Да, и не только в качестве потребителя. Но и в качестве торговца.

Естественно, многие из нас считают, что торговать наркотиками – это плохо. Но многие не знают, чем это можно обосновать.

Вот мама спрашивает сына: «Как ты мог додуматься до того, чтобы торговать наркотиками? Ты что не понимал, что ты губил чужие жизни?» Аргумент мамы понятен. Он основан на признании того, что жизнь другого человека является ценностью. Для мамы это очевидно. Для сына же – нет.

Люди по инерции говорят о ценности человеческой жизни, но спроси их в лоб – не все смогут ответить, почему они так говорят. Они ответят, что такое мировоззрение досталось им от родителей. А тем – от их родителей.

Первые родители знали, почему они так говорили. А многие из современных родителей уже не знают. И проблема состоит в том, что людьми утрачено то главное, относительно чего жизнь человека можно определить как ценность. Если базиса для формирования сознательных умозаключений нет, то продержится ли долго память поколений?

С каждым поколением слабеет убежденность в том, что жизнь человека является ценностью. Сознание стачивается вопросом: а почему нельзя губить чужие жизни? Вопрос для современного общества тупиковый.

Кто-то, конечно, пытается ответить на него через апелляцию к экономике. «Фирма, мол, работает более эффективно, если работники общаются друг с другом тепло и по-семейному».

Некоторые фирмы не скупятся на организацию мероприятий, во время которых работники могут общаться друг с другом в неформальной обстановке. Да, корпоративные встречи несут много позитива.

Но все-таки такие аргументы относятся к области человеческих мнений. А мнения – слабые аргументы для простого гражданина. Пример тому – история одного мальчугана, который впоследствии стал матерым рецидивистом. Промышлял он, кстати, помимо прочего и тем, что возил анашу из Казахстана.