Духовенство как сословие. Сословие священнослужителей занимало среднее место между интеллигенцией и народом, оставаясь более или менее на интеллектуальном уровне купечества средней руки. Оно не имело доступа в высшее общество, которое рассматривало духовное сословие с известной симпатией и некоторой снисходительностью. Интеллигенция не сочувствовала духовенству по причине обязательной левизны и радикализма своего класса и консерватизма духовенства.

Лучше всего чувствовал себя священник среди среднего купечества, мещанства и в обществе мелких чиновников – классах, подобных духовенству, интеллектуально несколько отсталых и не очень хорошо воспитанных. Близость городского духовенства с мелкой городской буржуазией наложила свой отпечаток и на его идейные позиции. Представители городского духовенства почти полностью отсутствовали в рядах демократического движения. Зато среди городского духовенства получили хождение идеи «обновления» Церкви, созвучные теориям либеральнобуржуазной интеллигенции и отражавшие стремление некоторых кругов духовенства выйти из переживаемого Церковью кризиса.

Низший сельский клир (дьяконы и псаломщики), наименее обеспеченная прослойка духовенства, по уровню доходов приближался к среднему крестьянству; доходы же сельских священников примерно соответствовали доходам зажиточной части деревенского населения. Такое положение способствовало тому, что в целом сельское духовенство стояло ближе к своей пастве, нежели городское, и круг идей, усваиваемый им, был близок к крестьянскому. Этим объясняется тот факт, что сельское духовенство оказывало большее влияние на прихожан, нежели городское. Но в свою очередь и прихожане оказывали влияние на сельских священнослужителей. Поэтому во время первой русской революции некоторые сельские священники оказались вовлеченными в общий поток крестьянского движения.

Особой социальной группой были монашествующие. Контингент монахов обыкновенно вербовался среди самых низших классов населения. Несомненно, были среди монахов и лица, принадлежавшие к другим классам общества, но основную массу составлял крестьянский элемент.

Монахи посвящали себя исключительно аскетической и богослужебной жизни, не участвуя в богословской, научной или воспитательной области, и вообще жили вдали от того, что называется культурной жизнью.

Подлинные выразители русского христианства скрывались либо в недрах монастырей, или в монастырских скитах. Здесь они достигали высот святости. Вместе с тем, эти люди почти не помышляли о судьбах Церкви и ее общественной жизни. Их роль ограничивалась сеянием святости, а это дело штучное и не может быть массовым. Передача духовного опыта длилась годами и десятилетиями, а новые технологии распространения либеральных и социалистических идей посредством книг, журналов и газет позволяли формировать сознание неофитов за считанные недели и месяцы. Поэтому, несмотря на огромное влияние, которое производили старцы и некоторые монахи на соприкасавшихся с ними мирян, в силу своей немногочисленности, они не могли оказывать массового влияния в век господства печатного слова и нарождавшихся коммуникативных технологий.

Вместе с тем, многие монастыри России XIX – начала XX вв. трудно назвать полноценными центрами духовной жизни. Каких-либо крупных, значимых идей, способных пробудить жизнь Церкви и страны, в них выдвинуто не было.

Духовенство не было единым в своих идейных взглядах, что определялось как разницей в воспитании, образовании, жизненном опыте, так и материальном положении. Наиболее сильные противоречия накапливались между черным и белым духовенством, между иерархами и рядовыми священниками. Внутри белого духовенства существовали противоречия между священнослужителями и низшим клиром. В XX век российское православное духовенство вступило в состоянии растущей разобщенности своих рядов.