Реально в жизнь обывателей XIX в. мировые суды вошли только летом 1866 г. В советской историографии этот факт использовался для аргументации непоследовательной политики царского правительства: в ряде публикаций советского периода содержалось утверждение о том, что подписав Судебные уставы, власть в лице императора всячески пыталась оттянуть реализацию реформы на практике, умышленно затягивая открытие новых судов^>240. Однако изучение ряда документов позволяет утверждать, что данная точка зрения не совсем обоснованна. Правительство эти два неполных года не бездействовало, а вело кропотливую подготовительную работу. Подписать Уставы для проведения реформы суда было недостаточно: надо было решить ряд вопросов – от кадрового до подбора помещений и обеспечения судов всем необходимым. Ведь дореформенная судебная система в наследство о себе могла оставить только большое числе накопленных, но не решенных уголовных и гражданских дел, даже передать помещения и оборудование было невозможно, так как у дореформенных судов не было залов судебного заседания. Все это предстояло устроить.

При обсуждении стратегии введения реформы в действие в правящих кругах столкнулись две точки зрения. Одна из них была высказана царю председателем Государственного Совета князем Гагариным. Он пришел к выводу, что Судебные уставы следует вводить не сразу, а постепенно: вначале ввести в действие только часть их статей, а затем, по прошествии времени, остальные. Первоначально следует ввести в действие только судебно-мировые учреждения, при этом должны быть составлены особые переходные правила взаимодействия мировых судов и старых судебных учреждений. Князь Гагарин предлагал совместить должности мировых судей и мировых посредников. В полном объеме ввести Судебные уставы им предполагалось в нескольких губерниях, затем постепенно и в остальных^>241. Обосновывал автор свой проект тем, что единовременное введение реформы по всей стране потребует слишком много затрат.

Проект Гагарина обсуждался на заседании Совета министров 5 ноября 1865 г., где был подвергнут критике со стороны министра юстиции Д. Н. Замятнина. Министр был согласен с тем, что финансовое положение не позволяет полностью ввести реформу по всей стране сразу. Уставы должны вводиться пусть на ограниченной территории, но только во всем объеме. Введение одних только судебно-мировых учреждений и неудобно, и вредно для дела. Неудобно потому, что это потребует корректировки Уставов для работы мировых судов в системе старых судов. Опасно потому, что мировая юстиция без контроля общих судебных мест может взять неверное направление: мировые судьи не были обязаны иметь юридическое образование, и их работу должны были корректировать общие судебные места^>242. Д. Н. Замятнин справедливо полагал, что план Гагарина может серьезно повредить делу преобразования судебной системы. Позицию Замятнина следует признать более дальновидной. Сама идея отдельного введения мировой юстиции создала бы опасный прецедент использования только отдельных положений Судебных уставов. Частичное исполнение их норм в качестве временной меры обозначало ограничение реформы еще до ее введения, так как в России нет ничего прочнее временных мер. Опасаясь, что после внедрения только части планируемых преобразований дело реформирования суда остановится, Д. Н. Замятнин добивался использования Судебных уставов исключительно в полном объеме, но на ограниченной территории.