Таким образом, с самого начала эта река служила источником жизни населения Египта. Нил представлялся в мыслях древних египтян великодушным божеством, бесконечную щедрость которого следовало с благодарностью принимать, а не опасным, грозным источником внезапных губительных потопов наподобие тех, от которых страдали люди Шумера, старавшиеся сохранить свои поля. Как раз в таких условиях земледелие (внедренное позже, чем в Леванте или Анатолии) дало быструю и щедрую отдачу, а также обеспечило бурный рост населения, «демографический взрыв», послуживший высвобождению человеческих и природных ресурсов. В 4-м тысячелетии до н. э. шумерский опыт мог послужить катализатором прогресса египтян, хотя нельзя сказать, что он был решающим фактором. В долине Нила всегда существовал потенциал для возникновения цивилизации, поэтому внешнего стимула для ее зарождения могло не потребоваться. Это очевидно хотя бы потому, что, когда египетская цивилизация наконец-то появилась, она выглядела единственной в своем роде, и нигде ничего подобного найти не удается.

Самые глубокие корни этой цивилизации удается обнаружить с помощью археологии и более поздней сохранившейся традиции. По ним обнаруживаются следы оседлых народов, населявших Верхний Египет (юг, то есть русло Нила) во времена неолита. Приблизительно с L века до н. э. эти народы существовали за счет охоты, рыбалки, сбора зерновых культур и, в конечном счете, занялись целенаправленным земледелием в долине реки. Они обитали в селениях, разраставшихся вокруг базарных площадей, и, можно предположить, принадлежали кланам, символами или тотемами которых назначались животные; изображения таких животных появляются на керамических изделиях. Здесь можно попытаться отыскать фундамент политической организации Египта, которая начинает возникать с появления клановых вожаков, правивших областями, населенными их сторонниками.

На ранней стадии в распоряжении этих народов уже находилось несколько собственных важных технических изобретений, хотя развитие земледелия здесь еще не достигло такого высокого уровня, как в других областях древнего Ближнего Востока. В Египте научились строить папирусные суда, обрабатывать твердые материалы, такие как базальт, и выковывать из меди мелкие предметы домашнего обихода. Египтяне, надо сказать, достигли большого мастерства во многих делах, задолго до появления письменности у них появились искусные ремесленники и, судя по изготовленным ими ювелирным украшениям, уже сложились различия населения по принадлежности к сословию или положению в обществе. Затем, приблизительно в середине 4-го тысячелетия, отмечается усиление внешнего влияния, очевидного сначала на севере, в дельте Нила. Множатся свидетельства торговли и общения с другими областями, особенно с Месопотамией, влияние которой проявляется в изобразительном искусстве той поры. Между тем охота и подсобное земледелие уступают место более интенсивному сельскому хозяйству. В творчестве появляется искусство барельефа, которому позже предстоит сыграть определяющую роль в египетской изобразительной традиции; изобильнее становятся медные товары. Все это, как представляется, возникает внезапно и сразу, практически без прообразов, и в эту эпоху закладываются основы политической структуры будущего царства.

Процесс формирования тогдашнего царства шел в два этапа; в 4-м тысячелетии там сформировалось два царства – одно на севере, второе на юге, то есть одно в Нижнем Египте, а второе в Верхнем. Их бросающееся в глаза отличие от Шумера заключалось в полном отсутствии городов-государств. Египет явно двигался от общественной формации, существовавшей до появления цивилизации, непосредственно к системе управления большими территориями. Древние «города» Египта представляли собой торговые (базарные) поселения земледельцев; земледельческие сообщества и кланы объединились в группы, послужившие основой для более поздних территориальных образований. Египет должен был сформироваться в виде политической единицы на 700 лет раньше Месопотамии, но даже гораздо позже египтяне смогут накопить весьма скудный опыт городской жизни.