Сторонники данного теоретического направления, среди которых Р. Кеохейн, Р. Аксельрод, А. Штейн[29], в целом разделяют мнение реалистов о роли государств и природе международных отношений. Р. Аксельрод и Р. Кеохейн обращают внимание на «отсутствие общего правительства по навязыванию правил и слабость международных институтов»[30]. В то же время неолиберальные институционалисты склонны рассматривать международные институты как результат рациональной деятельности государств, реализующих общие интересы ради общей выгоды.

Автор термина «неолиберальный институционализм» Р. Кеохейн, несмотря на то что в своих работах описывал скорее развитие чисто неолиберального направления, решил обособить данный теоретический подход. Исследователь выделил такие институты, как формальные организации, режимы и неформальные институты, отметив, что все они – совокупность устойчивых и взаимосвязанных правил, предписывающих роли акторов и структурирующих их деятельность и ожидания. В основе концепции лежит тезис о том, что институты способны оказывать воздействие на поведенческую линию государств и стать площадкой для выстраивания сотрудничества в анархичной природе международных отношений. Помимо этого, исследователь предложил модель транснациональных отношений, элементами которой являются не только государства, но и негосударственные акторы.

Неолиберальный институционализм исходит из того, что анархия на мировой арене препятствует развитию международного сотрудничества. Однако государства способны к консолидации в рамках международных институтов для решения глобальных проблем, затрагивающих участников международных отношений. Данное положение тесно переплетается с реформистским глобализмом. Согласно этой теории, феномен всемирной взаимозависимости меняет сущность системы международных отношений. Впоследствии термин «глобализация» сменил употребляемое ранее слово «взаимозависимость». В этом контексте таким глобальным институтам, как ООН, отводится роль важнейших регулирующих механизмов. При этом глобалисты допускают делегирование государственного суверенитета международным институтам. Так, в докладе «Наше глобальное соседство» предлагается расширить полномочия Генерального секретаря ООН и трансформировать миротворческие контингенты ООН в полноценную армию[31].

По мнению А.И. Никитина, в случае признания глобализации в качестве положительного фактора, оказывающего влияние на систему международных отношений, миротворческие операции могут рассматриваться как «форма выявления, согласования и реализации политической воли мирового сообщества в качестве нетрадиционного субъекта международных отношений» [32]. Иными словами, исследователь переносит феномен миротворчества в иное теоретическое измерение и допускает, что ОПМ превратятся в инструменты реализации интересов «новых» субъектов международных отношений (международных институтов).

В 1970-80-е годы формируются основные положения неоинституционализма. Интерес к развитию данного теоретического направления объясняется тем, что начиная с 1980-х годов институты вступили в период «нового открытия»[33]. Сторонники нового институционализма подчеркивают возросшую автономность институтов. С.В. Патрушев отмечает, что одной из специфических черт неоинституционализма является анализ институтов сквозь призму переплетения норм и неформальных правил игры, образующих в итоге комплексные взаимосвязи и уровни отношений[34]. Примером служит взаимодействие стран – членов ООН в рамках миротворческих операций.