Садырин был немного в курсе старой истории, потому что ему в самом начале своей деятельности пришлось сначала искать пропавшую барыню Сысоеву, а потом выправлять документы внезапно нашедшейся бывшей утопленнице. Уже за давностью лет забылись многие обстоятельства, но любовник в бумагах действительно фигурировал. Это он помнил.

Поскольку обманутый муж Сысоев к тому времени уже давно был мертв, соседи тогда немного пообсуждали предосудительный пикантный момент с бегством жены, но быстро забыли. Тем более, что бежавшая от мужа бесстыдница (кошмар же, душечки!) вернулась все равно к разбитому корыту. О разорении семейств Сысоевых и Носовых все знали. Потому общественное мнение скоро сложилось однозначное – ну и пусть живет эта обманщица, нарушавшая заповедь «не прелюбодействуй», в своей нищей Малиновке.

Садырин еще раз отодвинул сундучки от стен, чтобы проверить, не завалилось ли что у стенки. Потом посидел на мягком стуле, на котором хозяйка занималась рукоделием, полистал молитвенник, в котором лежал засушенный кленовый листочек. Жалко, не нашлось ни единой собственноручно Серафимушкой написанной бумажки. По словам управляющего, все хозяйственные записи вел только он, но могли ведь быть личные записи. Могли, но пока не нашлись.

Харитон Иванович вышел на улицу, где было уже темно и свежо. Даже деревенский люд уже разошелся, понимая, что интересных новостей им сейчас не дождаться.

Пора было ехать домой, утром докладывать в полицейский участок Аркадию Михайловичу Горбунову и ждать следователя Мирошникова. Предварительная версия – преднамеренное убийство с целью завладения имуществом, потому как в тайной каморе абсолютно точно что-то было, а этого чего-то сейчас нет.

Этим делом хотелось заняться лично, и вряд ли Аркадий Михайлович будет возражать. Конечно, на этот раз Серафимушка Гордеевна точно померла и точно не воскреснет. Очень хотелось найти душегубца, который сотворил непотребство злокозненное. Пара зацепок есть. Завтра нужно начать с садовника. Уж если кухарка из окна заметила непорядок, то он обязательно должен был обратить внимание. Во время допроса садовника, правда, указанных кухаркой обстоятельств еще не знали, так что надо начать с прояснения вопроса.

И еще есть пара подозрительных личностей, которые вели себя во время допроса странно, чем насторожили опытного пристава. Надо с ними поработать. Возможно, в участок их забрать. Оказавшись в казенных стенах, многие охотнее начинают разговаривать.

Да и с Мирошниковым интересно работать. Молодой следователь всегда имеет свой взгляд на дела и замечает то, что старый Садырин выпускал из виду. Возможно, у него появятся дельные идеи.

***

В эту ночь многим не спалось.

Садовника Ипата с годами все чаще и чаще посещали воспоминания, которые хотелось бы забыть раз и навсегда. Он регулярно просыпался в холодном поту и долго пил воду, утирая намокающие усы и бороду.

Супруга Марьяна уже ничего и не спрашивала, просто отворачивалась на другой бок и потом прижималась теплой спиной, когда он вновь укладывался.

Сегодня думалось, что пристав вот-вот задаст опасный вопрос. Ипат не знал, как тогда быть, поскольку даже ему встреча казалась непостижимой и невозможной.

Не мог заснуть и долго ворочался старый священник Антоний. Он вздыхал, несколько раз принимался обращаться к Создателю, но странно путался в словах и мыслях, потому скоро перешел на совершенно мирские раздумья о том, что рабу божью Серафиму надо как можно быстрее предать земле, поскольку погода жаркая стоит. И нехорошо неживое тело в погребе рядом со съестными припасами хранить, как… курицу какую. Поймав себя на такой греховной мысли, священник судорожно закрестился: