– Не волнуйтесь, Василий Николаевич, – предвидя мой вопрос, прокашлял Бородин, – в вагончиках есть кондиционеры.

– Да-да, – подхватил Паша, – у нас там все условия для плодотворного труда! Вагончики мы у строительной фирмы по дешевке приобрели. Думаю, Вы будете довольны, – и на этот раз Арсеньев подмигнул мне.

Дорога петляла, над ней клубилась пыль, небо было почти чернильным из-за жары. То тут, то там на глаза попадались чахлые деревца – города давно остались позади. Я и сам не заметил, как уснул под мерное посвистывание Арсеньева. На месте мы были ровно через два часа после того, как выехали.

Я плохо соображал спросонья. Поэтому совершенно машинально схватил свой саквояж и побрел вслед за Арсеньевым к одному из вагончиков, чтобы переодеться. Я даже не утрудил себя тем, чтобы банально оглядеться.

В вагончике действительно царила приятная прохлада, и было немного темновато, поскольку свет мог проникать внутрь лишь через два небольших окошка – не пыльных и не затянутых паутиной, как это часто бывает в помещениях, где проживают исключительно мужчины. Везде чувствовалась женская рука: на электрической плитке (а источником электричества, по всей видимости, служил небольшой генератор, дружелюбно тарахтевший где-то неподалеку) стояла белая эмалированная кастрюлька, в которой что-то ароматно и аппетитно булькало. Пол был чисто выметен, у каждой из четырех кроватей лежал потрепанный коврик. В полевых условиях царил уют домашнего очага – девушки постарались ровно настолько, насколько это в принципе было возможно в условиях недостатка воды.

– Ну, вот мы и дома! – радостно сообщил Арсеньев и плюхнул свой рюкзак на кровать, стоявшую прямо у выхода и застеленную ярко-красным покрывалом в белую клетку.

– Я буду спать с вами? – спросил я у Паши и огляделся, пытаясь вычислить, какая из кроватей не занята.

– Да, вот Ваше место, – указал мне на кровать у окна внезапно вошедший Бородин. – Думаю, так будет удобнее нам всем, – и он начал расстегивать свою пеструю рубашку, давая понять, что пора приступать к работе. Солнце было в самом зените.

Я открыл саквояж и быстро переоделся в серую футболку и шорты защитного цвета – свою обычную форму одежды, предназначенную как раз для работы на жаре. На пороге снова возник улыбающийся Арсеньев:

– Вы готовы? Пойдемте, я познакомлю Вас с ребятами, они уже давно начали, даже воду успели привезти, – и он бодро зашагал по направлению к группе людей, стоявших неподалеку. Но путь нам преградил Бородин.

– Павел Олегович, Вы бы шли посмотрели, Володя, кажется, по неосмотрительности вчерашнюю пещеру засыпал.

Арсеньев охнул, схватился руками за голову и со словами:

– Ну я же говорил: досками надо укреплять! А он!.. Глина, глина… Ну я ему устрою! – побежал к ребятам.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил я.

– Пустяки. Кажется, небольшой обвал. У Крестовского еще мало опыта, его взяли исключительно по рекомендации Арсеньева. Но парень он хороший, очень способный. Василий Николаевич, пройдемте я познакомлю Вас с Новиковым, – и Бородин, подхватив меня под руку, резво завернул за угол нашего вагончика, где в тени сидел какой-то мужчина, что-то сверяя по таблице иероглифов.

Мужчина, кажется, не заметил нашего появления. Он был невысокого роста и довольно щуплого телосложения. В его потрясающе черные волосы – я никогда прежде не встречал до такой степени чистого оттенка – начала закрадываться седина, чуть треугольные мефистофелевские брови были нахмурены, лоб наморщен – мужчина напряженно вчитывался в ксерокопию какого-то документа и не желал замечать ничего, происходящего вокруг.