– Ты что тут прячешься? – тихим голосом произнесла подруга.

– Да, так…, думаю, во что переодеться. Не в халате же мне ходить, когда Денискин друг приехал, – зашептала она. – Кстати, его Женей зовут.

– Я знаю его, – заверила Маруся. – Они с Денисом вроде вместе в одном классе учились, да и живет он на соседской улице. Пересекались иной раз на улице.

– Что ж, в таком случае можно не представлять вас… А с лицом то твоим что, как с поля битвы? – спросила Марта отставляя свое платье в сторону, внимательно оглядев Марусю.

– Нервное. Пройдет сейчас. Влад не работал две недели, задолжал за аренду двадцать тысяч.

– Да, ты что! Где же взять такие деньги?

– У меня имеется эта сумма, но прибежала к вам, как будто занять пришла, – успокоила она подругу.

– Точно? Хочешь, у Дениса спроси, он уж скоро должен быть, смену сдавал.

– Нет, нет. Лишние долги мне не по карману, – отказалась Маруська. – Пойду я.

– Задержись, хоть на минуточку, поболтаем.

– Не могу, побежала обратно. Влад ждет!

– Что ж, заходи почаще, подруга.

– Приду, – пообещала Маруся и выйдя из комнаты на какой-то короткий миг, явственно встретилась с Жениным взглядом. «Какая борода!» – отчетливо промелькнуло в ее голове, не ведая, как тут же сошло на нее хрустальное явление, спустившиеся оттуда, где небо переплетается с землей, просочившись беспрепятственно через жестяную крышу кирпичной избы. Проникающий светоч любви своим полярным излучением залетел прямо в Маруськино сердце, поразив самый эпицентр сердцевины связывая двух людей органичным сплавом иной сферы, обдавая их тела без остатка вспыхнувшим пламенем огня. Обратный путь она проделала с одухотворенным лицом, окутанная тончайшим слоем ультрамариновой счастливой аурой.

Дома украдкой отсчитав деньги из тайничка, она прошла на кухню, где уселась на стул в глубокой задумчивости, в попытке осознать, «что же произошло с ней только что – «такое»?» «Что поменялось в ней, буквально за считанные мили секунд?» Душа навеивала ответ – это любовь! «Любовь?!» То, что она чувствовала было упоительно чудесным и почему-то красочным извне, словно кто-то улучшил цветовую контрастность, расширив и добавив качественно насыщенные яркие оттенки в акварельной палитре, преображая ее саму и все вокруг. Но это нельзя было потрогать, осязать на вкус или увидеть невооруженным глазом. Сердце наполнилось ощущением непревзойденной истины своего бытия и ликовало.

Уйдя в себя, она не заметила, как к ней подошел Влад.

– Ну что?

Маруся не отвечала.

– Что молчишь? Что с деньгами? – повторил он свой вопрос.

– А? Деньги? – Маруська, со видимым спокойствием, указала пальцем на стол, где лежали сложенные купюры в четыре раза. Ей так не хотелось сейчас разговаривать, в эту самую минуту, когда ее нутро напевало какую-то небывало красивую мелодию, которую она до этого не слышала раньше.

Влад схватился за деньги и незамедлительно уехал на арендованной машине, в беспокойстве о спасении своей шкуры.

Маруся, у которой наполнилась душа россыпью солнечной, прошла в детскую комнату, где Арина игралась с Соней.

– А вот и наша мама пришла, – задорно сообщила Арина, хорошенечко приладившая для прогулки.

Маленькая, рыжая лисичка, Соня подлетела к Маруське, обнимая ее за шею:

– Мама, мама пришла!

– Ладно, мам, я пойду гулять, меня подруги ждут, – уведомила ее старшая дочь, звездно сияя.

– Что? Гулять? – тихой необъяснимой задумчивостью переспросила Маруся.

– Да, мама, гулять. Лето как никак. Что с тобой?

– Ничего. Иди, конечно. Янку в восемь вечера загони домой, пожалуйста, – ответила она, с глазами, обращенными внутрь.