Вакуум?

Или таинственное Зеркало?

Разве не в Рай стремился Вавилон?

В рубке похолодало сильнее, от звёзд Перископа задуло мелким колючим снегом. Штурман неожиданно доложил, что климатическая установка бездействует, перемен погоды не фиксирует. И снова вернулся к беседе Кертисов. Вот как! Оказывается, есть на шхуне и такая аппаратура! Ну какой я капитан?

Андрий закутался в синтезированный вакуумом жёлтый тулуп. Одной иллюзией защитился от другой.

Зеркало, зеркало, зеркало…

Шару надоели Кертис с Агуарой. До того Шар с Кертисом был на дружеской ноге. Думаю, потому, что тот в экипаже самый старый. И он итальянец из распылённой по миру греко-египетской диаспоры. Это к тому, что в достартовой жизни он мог знать Илону. Она из того же сообщества. Кертис – спец высшего класса, но его квалификация на Арете равна роли Джино-уборщика. Все мы тут бесполезные символы.

Снегопад закончился, снежинки растаяли. Путевой Шар воспроизвёл сигнал сбора и тут же из всех динамиков зазвучал жёсткий голос молчащего Агуары. Голос профессионально штурманский, но фразы… Не агуаровские фразы, а…

– Отроки неразумные! Комментаторы тараканьих скачек, пропагандисты загнивших устоев! Послушайте, друзья-страдальцы, мудрость серую, грамоту изначальную. Создавая кругом себя усиленное пси-поле, единица Разума увлекает в вакуум себя и среду, в кою оная логически вписана. Виртуальная «шуба» – оболочка элементарных частиц – меняет качества. Возникает эффект, названный братом моим Сибрусом «скольжение в шубе». В результате реальный предмет переходит в иное состояние. Связи с прежним миром теряются, и новое состояние можно определить как физическое инобытие… Есть порог, критический уровень поля, который требуется для этого. Но первое и непременное условие перехода – пассивное состояние чувств субъекта, внутренняя пустота. А она приходит после взрыва…

– Вот! – радостно прервал Кертис излияния подведомственного Шара, – Обуздай желанья, входящий в нору Великого Крота! Укроти обезьяньи инстинкты. Тогда и обретёшь счастье…

– Ты это кому? – с угрозой спросил Агуара-Тунпа, мрачный и напряжённый.

Неужели бросится на собрата по Цеху? Но невероятного не произошло. Кертис среагировал раньше Агуары.

– Нет. Это я другу и товарищу по прошлому воплощению, дорогому визави Анри Пуанкаре. Он мне не раз говорил, а после записал такие слова: «Я-подсознательное» не является низшим по отношению к «Я-сознательному», оно не является чисто автоматическим, оно способно здраво судить, оно имеет чувство меры и чувствительность, оно умеет выбирать и догадываться. Да что говорить, оно умеет догадываться лучше, чем моё сознание, так как преуспевает там, где сознание этого не может».

– А кем ты служил при товарище Пуанкаре? – по-казацки просто поинтересовался Андрий; переселение душ для Цеха Розы Мира вовсе не непреложный закон; Роза Мира сама издаёт законы бытия, – Писарем-биографом? Сторожем при клозете?

Кертис не обиделся.

– Меня звали Эмиль Бутру. Я должен известен тебе как спиритуалист. Специалист по вызову духов. В те годы нас было… Было достаточно.

Он сделал паузу, чтобы оценить реакцию на откровение. Имя действительно известное. Наследие Бутру входит в список Сибруса для кандидатов в вакуум-плавание. Видимо, Кертис основательно изучил труды спиритуалиста.

– Ещё будучи Бутру, я поддержал друга Анри и объявил, что бессознательное в человеке превосходит сознание во всём. Во всём и всем! Так что придётся нам признать, что сознанием и логикой мы ничего не добьёмся. Все тонкие чувства, озарения, нюансы веры – все они замкнуты на подсознание или, точнее, на бессознание, на свободное познание. Попробуйте не согласиться!