На полу лежала пушистая шкура какого-то не водящегося, судя по ее раскрасу, в природе зверя. Шкура имела одно преимущество. Она закрывала собой паркет – ровесник дома. На поклеенных совсем недавно новыми шелковыми обоями стенах висели портреты каких-то бородатых мужчин. Портреты были изрядно засижены мухами. И висели они в огромных тяжелых бронзовых рамах, какие я видела дома у моей бабушки. Она говорила, что во времена молодости ее мамы, моей прабабушки, они считались очень шикарными. Сейчас от их шика ничего не осталось.

– Большими деньгами тут не пахнет, – шепнула мне Катюха.

Я согласно кивнула. На месте хозяйки первым делом после того, как я бы хоть немного разбогатела, я выбросила бы кухонную плиту, поменяла бы ржавую мойку и избавилась от стульев с засаленными сиденьями. И одного вконец обнаглевшего кресла, в которое я села, и оно тут же больно прищемило мои мягкие части своими выпирающими пружинами.

Тем не менее в коридоре сверкал новенький линолеум. И лампа на потолке в комнате, куда провела нас Маша, тоже сравнительно недавно была приобретена в каком-то дорогом магазине. И стиральная машина-автомат имелась. Хотя стояла она почему-то в коридоре. Пока мы осваивались в квартире, Маша продолжала радостно теребить Алекса с Веней.

– Как хорошо, что выбрали минутку! – весело щебетала она. – Я часто вас вспоминала.

На нас Маша обратила ровно столько внимания, сколько требовали приличия. Узнав наши имена, она снова перенесла эпицентр своего внимания на Веню с Алексом.

– Сейчас буду поить вас чаем! – вскипела энтузиазмом Маша. – У меня к чаю ничего такого особенного нет. Но варенье и вафельный тортик найдем. И у меня есть бутылка вина. Вот и славно, вот и отпразднуем!

Веня содрогнулся.

– Маша, – скорбным голосом сказал он. – Мы к тебе пришли с печальной новостью.

– Ну да? – как будто бы удивилась Маша, продолжая расставлять чайные чашки и блюдца из того самого немецкого сервиза. – Что за новость? Не хотите же вы сказать, что мой муженек, наконец, очистил этот мир от своего присутствия?

И Маша тут же расхохоталась над своей шуткой. Мы не торопились присоединиться к ее смеху. И он угас сам собой.

– Да что случилось? – рассердилась Маша. – Можно подумать, что вы Вальку больше моего любите. Чего вы с такими кислыми физиономиями сидите? Знаете же, что я от него добра не видела.

– Знаем, – кивнул Веня.

– А чего тогда таращитесь на меня? – уже сердито спросила у них Маша. – Ну, пошутила я глупо. Так ведь не умер же он от моей шутки в самом деле!

И она снова расхохоталась, но как-то натужно.

– Маша, – совсем уж замогильным голосом сказал Веня. – Валя умер.

Женщина мгновенно, словно выключили звук, перестала смеяться и растерянно посмотрела на друзей.

– Умер? – едва слышно прошептала она.

Веня с Алексом снова кивнули.

– Нет, – помотала головой Маша. – Вы меня разыгрываете. Валя не мог умереть!

– Это случилось вчера вечером, – сказал Веня. – У него в загородном доме. Ты же знаешь…

Маша машинально кивнула головой.

– Мы все там собрались вчера вечером, – начал рассказывать Веня. – Ну, все наши. Галина со своим Петрушей. Боря с Мишей. Толя притащил какую-то шлюху. Сеня на кухне командовал. В общем, все было как обычно.

– Как он умер? – странным глухим голосом спросила Маша.

Кажется, она едва сдерживалась, чтобы не закричать во весь голос. Руки у нее были сжаты в кулаки так крепко, что пальцы побелели.

– Он был здорово пьян, – начал Алекс и замолк.

– Мы считаем, что Валя упал с лестницы, – продолжил Веня. – Ударился головой. И…

– Так это несчастный случай? – тихо спросила Маша.