Матрёна помнила наизусть несколько псалмов, кондаков и даже знала что такое «катавасия». Короче, слыла среди подруг женщиной сведущей в церковных вопросах. И уж, конечно, могла наставить, как исправить тот или иной грех.

– Исповедоваться надо, – резюмировала Матрёна рассказ Варвары Матвеевны, – а ворованные вещи обычно жертвуют нищим или в храм. Самое лучшее – положить твою плюшку на канун в помин душ умерших родственников обворованных людей. Сами-то они в храме не бывают, а тут как бы вынужденное пожертвование с их стороны получается. И им хорошо, и храму какая – никакая помощь.

– Да я только сегодня из церкви, и когда себе теперь до неё доберусь? Сама знаешь – у меня ноги, – взывала Варвара Матвеевна к милосердию подруги, проглотив обиду относительно «ворованных» вещей.

– Ну, тогда отыщи вблизи кого-нибудь нуждающегося, – снизошла Матрёна к болезненному состоянию ног бабы Вари.

– Кого же я найду? – думала Варвара Матвеевна после телефонного разговора. – Сейчас даже нищие на церковной паперти от пирогов нос воротят, а здесь булка. И что с нами людьми такое творится? Я бы сама эту плюшку сейчас за милую душу… а остальные морщатся.

Баба Варя вспомнила, что с утра ничего не ела. Ещё пришло на память, как она на родительскую субботу испекла пироги и раздала их нищим, а те скормили их голубям… побрезговали.

С этими мыслями женщина подошла к окну и увидела Марата, сидящего на карусели.

– Может и впрямь ему на дорогу не хватает? Пойти что ли расспросить поподробней? Глядишь, и булку удастся пристроить.

Баба Варя сложила обратно в сумку кошелёк, «московскую плюшку» и пошла спускаться по лестнице.

Марат в их доме появился недавно, от силы пять лет назад. Откуда он приехал и на каких условиях поселился у своей тёти, никто не знал. Может, после безвременной смерти двух сыновей ей стало тоскливо, и она позвала к себе племянника, а может, ему жить стало негде, и он попросился к единственной родственнице. В любом случае, оба они остались недовольны этим переселением. Марат был жильцом неспокойным, трусливым, а потому, порой неожиданно агрессивным, часто пьяным. Поэтому ключи от квартиры тётя ему не доверяла, а иногда даже на ночь не пускала. И тогда Марат спал прямо на лестничной площадке, растянувшись на бетонном полу под дверью её квартиры. Время от времени он ходил по соседям, клянча то спички, то мелочь, то воды умыться после работы. Работа у него была эпизодическая, можно сказать – сезонная. Бываю дикие пляжи, а бывают и дикие «бюро трудоустройств» – небольшие пятачки в городе, где встречаются безработные, в надежде прибыльно продать свою рабочую силу и те, кто хочет подешевле отстроить свою дачу или коттедж, в поисках кто бы этим занялся.

Обычно Марат до «пятачка» добирался пешком ранней весной, пропадал из поля зрения жильцов на всё лето, и только в конце октября начинал докучать соседям. То, что летом он в городе, свидетельствовало о сдаче одного объекта и отсутствие другого. Но почему после получки он «стрелял» деньги?

– Может его обманули? Может он голоден? Может ему вынести не только булку, но и что-то более калорийное? – думала Варвара Матвеевна, подходя к карусели. Приглашать же в дом такого буйного гостя она не собиралась.

– Сынок, наверное, ты кушать хочешь? Возьмёшь булочку? – прикоснулась Варвара Матвеевна к плечу Марата и отпряла. Голова мужчины безвольно упала на плечо, из глотки вылетел храп вперемешку с нечленораздельным пьяным рыком. Видно, он всё же нашёл недостающую сумму или снизил свои запросы с бутылки водки до двух пузырьков настойки боярышника, которую местные алкаши покупали в ближайшей аптеке.