Кроме кинотеатров. Пока двигатели станции остывали, я успела просмотреть два короткометражных и абсолютно бессюжетных фильма. Разочарованная увиденным, я сидела в своей комнате, пытаясь сосредоточиться на сортировке мелких украшений и пуговиц по отсекам одолженного где-то ящичка для инструментов. Получалось плохо; в наушнике транслировалась внутренняя связь из транспортного блока, и это была моя единственная возможность поприсутствовать на рейде. Пусть даже операторы обсуждали такую ерунду как повышенная туманность в регионе, высокий радиоактивный фон в Тунгуске и неполадки со сканером.

Этот рейд длился шесть часов и семнадцать минут, и, вопреки моим робким надеждам, Лиам из него вернулся.

Не вернулась Тамина.

Я услышала это на той же волне, вкупе с последними сплетнями капитанского мостика.

«Ребята из таможенного докладывают, вернулись только семеро».

«Семеро?»

«Без Мины, дочки Тэрренса из медблока».

«Твою мать».

Все внутри меня заледенело в одно мгновение. На моей памяти рейнджеров на Земле оставляли только один раз – патруль ящериц оказался в квадрате рейда, и пытаться спасти ребят означало выдать с потрохами расположение станции. К подобному событию просто невозможно подготовиться. С таким нельзя свыкнуться, каким бы насыщенным ни был весь опыт у тебя за спиной.

Я выскочила из каюты и едва успела на лифт, с парочкой техников отправляющийся на нижние уровни, к таможенному отсеку. Внизу уже находилась Айроуз; она встревоженно что-то объясняла смертельно бледной девушке в форме пилота. Судя по внешнему сходству, это была сестра Тамины. Я прошла мимо них незамеченной, в противном случае тетка бы обязательно меня развернула.

При виде взволнованной Айроуз я почувствовала такой неуместный укол злорадной гордыни, что мне стало мерзко. Как будто мое присутствие внизу могло как-то повлиять на судьбу Тамины. Зубы сжались так крепко, что заскрипели.

Я не до конца понимала, зачем туда иду.

– Она не успела, – даже не дожидаясь моего вопроса, сказала доктор Кара, первый знакомый человек, встретившийся мне в таможенном. Самый шумный и заполненный невероятно занятыми людьми отсек на станции был погружен в скорбное молчание. Даже ящики двигали беззвучно, словно телекинезом.

– Она на связи? – хрипло спросила я.

– Была, но… под завалом связь совсем не ловит. С ней пытались связаться после отбытия, но безуспешно. На Тамину упала балка в одном из павильонов на старой фабрике. – Доктор Кара опустила глаза. Голос срывался, но она заставляла себя звучать профессионально даже сейчас. – Эрлин пыталась вытащить ее. Но время было на исходе, и раны, полученные Таминой, оказались слишком серьезны. Мне очень жаль…

– Они ее хоть застрелили? – Я сжала губы, чтобы не выдавать их дрожь. Неравнодушие сделало меня до цинизма прямолинейной.

– Сионна. – Я невольно вздрогнула, когда Кара назвала меня по имени. Она подумала, что я в настроении плакать. Она не знала, что я не буду плакать.

Я просто хочу убедиться, что никто не мучился из-за чужого малодушия.

Что Тамину, раненую и обреченную, застрелили.

– Ее… оставили в живых? – попыталась еще раз, мягче. В уставе есть специальный пункт о «выстреле милосердия». Для тех рейнджеров, которым не повезло.

Кара мягко положила ладонь мне на плечо, и это словно пригвоздило меня к полу. Нарушение субординации в этом случае могло означать только одно.

– Насколько мне известно, Эрлин не смогла ей… помочь.

У меня вырвался нервный смешок. «Не смогла помочь». Не смогла застрелить напарницу, избавив от бесконечных часов умирания. Зато без проблем сумела бросить ее, заставив проживать каждый миг с пониманием, что за ней не вернутся. Станция никогда не ждет. Это глупо и нерационально – ставить под угрозу жизни стольких людей ради жизни одного рейнджера.