– Он жив? – дрожащим голосом переспросил священник. – Да? Это правда? Да?

– Да.

– Это невероятно.

– Только я Вас прошу, преподобный! Не афишировать об этом. Вообще! Никому и ничего. Тише, пожалуйста, – вновь вполголоса. – Даже тот инспектор Обер и его подчиненные ничего не знают. И не должны знать! Это секретная информация. Я просто решил доверить её Вам.

– Я Вас верю, – прошептал Морель. – Я буду молиться за него. О, Господь!

– Я доверился Вам. Теперь Вы доверьтесь мне.

– Вы не врете?

– Клянусь. Так мне сказали, – и он перекрестился. – Если только мне не солгали. А я верю своему начальнику.

– Бог мой, – выдохнул преподобный. – Он и вправду жив? Это хорошо! – выдыхая. – Если на то воля Божья! – вновь на выдохе. – Я понимаю важность той информации, которую Вы хотите получить от меня. Но я не думаю, что она будет полезной для Вас. К тому же жив он или нет, я все равно не должен разглашать исповедь.

– Зря я ему это сказал. Толку никакого, – подумал Перек. – Значит, Вы мне ничего больше не расскажете? – уже вслух.

– Сын мой. Это промысел Божий. Произошло чудо, – приподнимая руки к верху. – Этот человек не погиб, на то воля Господа. А значит человек этот, признавший свои грехи, получил шанс на искупление.

– Спасибо за сотрудничество, – поблагодарил Мэтью.

Перек направился вновь к месту происшествия. Священник опустил голову, чувствуя себя виноватым.

– Инспектор Обер, – подошел старший инспектор. – Отпустите священника. Он больше ничего не знает.

– Он Вам что-то сказал? – с горящими глазами спросил инспектор.

– Нет. Просто человек устал уже. Оставьте его в покое. Тут дело не пойдёт дальше. Что до остального, действуйте по своим инструкциям.

– Я понял. Если появится ещё какая-то информация, мы передадим её в Интерпол на Ваше имя Мэтью Перек, – прочитал имя Обер со своего блокнота. – Старший инспектор Мэтью Перек. Верно, да?

– Да. Отдел Особого Приоритета. Просто поставьте аббревиатуру ООП.

– ООП, понял, – улыбнулся Обер и черканул это у себя в блокноте.

– Да. Всё верно. Я удаляюсь, – направившись к выходу.

– До свиданья, – вслед сказал инспектор.

– До свиданья, инспектор Обер, – обернулся Перек.

Рядом появился священнослужитель Морель.

– Сын мой, – подошёл преподобный.

– Да, святой отец, – остановился Мэтью. – Что-то ещё?

– Давайте отойдём.

– Хорошо, преподобный.

Они прошли несколько метров в сторону. Обер заинтересованно провожал их взглядом.

– Подальше от посторонних ушей, – прошептал священник.

– Так, Вы решили мне сказать?

– Нет, сын мой. Но, кое-что я могу Вам поведать.

– Боюсь, меня за это меня могут наказать, но если Вы меня не будите упоминать, то я…

– И? – встревожено вставил вопрос Мэтью. – Что именно Вы хотите мне сказать?

– Но, я думаю, что Вам это нужно знать. Чувствую я, что нужно.

– Я Вас слушаю. Что?

– После того, как он выстрелил в себя и выпал из исповедальни. Формально он уже был вне исповеди. Из его головы по полу текла кровь. Никогда не забуду этого. Ужас.

– И?

– Он повторил вновь эту странную фразу. Она мне не дает покоя. Она постоянно вертится в моей голове. Это Господь указывает мне, – Морель перекрестился и поцеловал крест. – И об этом я могу Вам сказать.

– Ну, не бойтесь. Я не буду упоминать Вас в отчетё.

– Хорошо, – тяжело вздыхая. – Так как это было сказано не в исповедальне, я могу сказать, по сути это не нарушит каноны.

– Ну, и?

– Я подбежал к нему. Из его головы бежала кровь. Я обнял его. Я молил Господа простить его. Но, он был ещё жив, – вздыхая. – Он вновь сказал это. Он сказал, я цитирую: „Двадцать восемь королей пристально смотрят за тобой“. А потом, он сжал мою руку и ещё добавил, то чего не говорил ранее: „Двадцать семь и один!“. После он угас насовсем.