Ингрид достала часы. К её большому недовольству, табло оказалось пустым. «Выключились сами или я случайно задела кнопку?» – подумала она, вертя в руках прибор. Попыталась включить, потрясла, вынула батарейки, вставила обратно, однако результата это не принесло. Пока девочка возилась с часами, за окном пробил колокол. Ингрид оторвалась от занятия: логично, что колокольным звоном отделялись промежутки времени! Сейчас ровно восемь, все сходятся на молитву и последнюю трапезу перед сном. Девочка положила часы в карман и поторопилась вниз на ужин. Она очень проголодалась, так как последний раз перекусила в школьной столовой простым пирожком. Это было как раз перед унизительным походом к школьному завучу.

Ингрид практически летела в обеденные залы – ей было страшно опаздывать здесь хоть куда-нибудь, но по пути уже никого не было видно. Она успела ровно к общей молитве. Ингрид приготовилась к занудному речитативу, однако всё оказалось совсем не так. Молитву начинали юноши в длинных фиолетовых формах, и голоса были очень сильными и красивыми. Ингрид не разобрала слов, поскольку языка этого не знала. Все остальные учащиеся пели часть молитвы хором. Девочка стояла, растерянно слушала и украдкой смотрела на людей вокруг. Нафан бесшумно встал рядом с ней и уверенно пел. Ингрид глазами попыталась найти Лавру, но тщетно: та была мала ростом и просто затерялась среди остальных. Потом девочка рассмотрела отдельно стоящих на возвышении взрослых мужчин и женщин, видимо, преподавателей, среди них была и Фрейя Левкайя. А вот Деметроса Аркелая она не увидела.

Вечерняя общая молитва заняла примерно десять или пятнадцать минут, после чего Фрейя Левкайя благословила еду и все расселись за столами. Ингрид посмотрела на коридор, по которому несколько часов назад первый раз шла в сторону общежития. Почему-то это воспоминание уже вызывало у неё ностальгию.

В центре зала, где располагались столы для учеников Ликеи, был накрыт снедью один очень большой стол, и каждый брал с него на свой деревянный поднос столько еды, сколько хотел. За небольшими обеденными столами рассаживались в среднем по шесть-восемь человек, но за некоторыми сидели как по двое, так и по десять. Лакеев не было, каждый обслуживал себя сам. Нафан и Ингрид сели вместе, чуть удалённо от других. Ингрид жадно посмотрела на кушанья: фрукты, зерновые хлопья и хлеб, нарезанные пироги, варенья, джемы, сырники, оладьи, ягодные компоты и морсы в высоких стеклянных графинах, разлитые по глиняным чашкам йогурты и ряженка. Голод возобладал над разумом, девочка набрала себе столько еды, сколько хотела съесть глазами. Нафан удивился, глядя на её поднос, и вопросительно поднял брови (а с этого дня благодаря Ингрид такое выражение лица стало ему очень свойственно), на что сразу получил ответ:

– Я сегодня ещё не обедала.

Ещё больше Нафан удивился, когда это было съедено всё. Пирог с луком и сыром, творожники со сметаной, зерновой хлеб с клубничным вареньем, ягодный компот и напоследок стакан йогурта – Ингрид это поглотила не подавившись. Теперь, когда она насытилась, сегодняшний день стал совсем настоящим. К сожалению, за уплетанием снеди она не успела расспросить Нафана про часы. Ей следовало торопиться на землю, а тем для разговоров было предостаточно, особенно тех, что касались местного уклада.

Перемещалась Ингрид на землю с помощью портала уже из своей комнаты. Соединившись со своей земной копией, девочка шла домой вместе с мамой, и они рассказывали друг другу, как прошёл день. Правда, как только Ингрид воссоединилась с собой и в её голове появились воспоминания копии, она запнулась и резко замолчала.