Я с силой зажмурил глаза, несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, сосредоточился и стал вспоминать, пытаясь ничего не упустить. Вот Тарас смотрит на меня и говорит, что в его рюкзаке планшет и нужно предупредить Яна. Блин, а пароль-то какой? Что-то совсем дикое, никак не вяжущееся с ним. Дикое. Дикое? Дикое! ААА! Белка! Он что-то говорил про белку. И что-то ещё было. Что? Я ударил себя несколько раз по лбу. Белка – раз, что-то ещё два. Как же это связано? Раз, два. Раз-два. Зациклился я на цифрах. Блин! Он же ещё цифры называл!

Ура, я всё вспомнил, наливай! Хотя нет, чего вспомнил-то? Ну белка. А может squirrel? Или бялку? И какие цифры? С наскока решить проблему пароля не удается, надо включать логику.

Так. Когда я услышал пароль, я нисколько не удивился, он что-то мне напомнил. Мне и сейчас кажется – есть какая-то объединяющая нас с Тарасом деталь, которую я сейчас упускаю. Если есть что-то общее, можно попробовать найти простым перебором. Например, знакомые. Может у кого-нибудь фамилия или прозвище Белка? Или белая горячка у кого-то была?

Нет. Пока никакого прогресса. А если я ошибся? Расслышал неправильно? Надо к примеру не Белка, а Велкам? Блин. Вспомнить бы цифры, а там попробовать «БелкаХХХ» и «ВелкамХХХ», а может даже «WelcomeXXX». Так ничего не выйдет, надо отвлечься на что-нибудь другое, а голова сама найдет ответ. Займусь-ка уборкой – грязищу развёл за последнее время в квартире, смотреть противно. Заодно мусор вынесу. И за продуктами нужно прогуляться, пока еще есть не хочется, но через пару часов одним кофе не отделаешься.

Когда часа через три я вновь стоял под душем, смывая с себя пыль, пот и остатки хмеля, меня окатило холоднющей водой. Видимо, где-то авария и отключили горячую воду. Так иногда бывает в старых домах в центре города, я уже давно к этому привык. У многих стоят газовые колонки, а я счастливый обладатель тридцатилитрового водонагревателя. Только сейчас он отключен и не поможет мне ничем. Я стоял под потоком ледяной воды и орал, как в детстве, когда в оздоровительном летнем лагере нам проводили «закаливающие процедуры».

Тут-то меня и ожгло воспоминанием, как мы вместе с Тарасом были в одном детском лагере отдыха, на севере Ленинградской области. Где-то у меня валялись фотки из тех поездок, недавно их видел… Клацая зубами, я выскользнул из-под душа и босиком поскакал к своему письменному столу, поскальзываясь на плитке и чуть не падая. Даже полотенцем забыл обмотаться.

На нижней полке тумбочки у меня пряталась всяческая ненужная фигня, которую почему-то жалко выбросить. Вроде растрёпанных записных книжек, тетрадок со стихами, альбомов по рисованию, рогатки, старых перчаток… Ну и где-то в этом хламе точно были детские фотоальбомы. Вот они! И где же этот дурацкий лагерь? Я перелистал один альбом. Да что за нелепица? Ничего похожего на нужное фото. Второй том. Третий.

Меня пробирала дрожь от нетерпения, и мелко тряслись руки. Хотя может я просто промерз в душе, забыл вытереться и сидел голым задом на холодном полу… Не то, не то, не то. А… вот! Я стою с долговязым огненно-рыжим пацаном в конопушках. Он в тот год рос, как на дрожжах, за лето обогнав меня сантиметров на десять, чем вызвал мою жгучую зависть. На заднем фоне домик, в котором мы тогда жили, но самое главное – у него на плече сидит белка! Точно, как я мог забыть? Была там ручная белка в живом уголке. В отличие от других обитателей уголка, она пользовалась абсолютной свободой: бегала по всем отрядам, где её подкармливали печеньем и орехами, могла ускакать в лес, но непременно возвращалась к ужину. К Тарасу же она питала нежные чувства; преследовала его по пятам, куда бы тот ни шёл; ночью приходила и устраивалась спать в ногах, как самая обыкновенная кошка; днём каталась на плече. Его даже прозвали Тарас Белкин.