– Стойте, спокойно! Всё сейчас подробно расскажу! Я возвращался из ночного клуба. – Надо говорить четко, так чтобы голос не дрожал и не срывался. – Было примерно часов пять утра. Когда поднялся – услышал здесь разговор. Кто-то что-то требовал от Тараса. Я бросился на помощь. Здесь стояли двое уродов в черных плащах. Вот тут и тут. – Я ткнул пальцем, мужики слегка расступились, освобождая место. – Такие невысокие, но реально страшные. Один выстрелил в меня, но я упал на ступеньках и пуля ушла в окно, – я повернулся в сторону сих пор пустующей рамы, – вот туда. Я крепко ударился об пол головой. Крики и стрельба разбудили соседей. Снизу поднимался Василий Петрович и кричал, что вызовет полицию. Тогда эти двое прыгнули вниз через перила и пропали. Я подбежал к Тарасу, но он … – Я споткнулся на этих словах и понял, больше не могу сказать ни слова. Горло перехватило, а по щекам побежали слёзы. Постарался успокоиться. Несколько раз медленно глубоко вдохнул-выдохнул и продолжил: – Так и умер. Прямо у меня на руках. Тут же приехали полиция и «Скорая». Вот и всё. Если хотите, расспросите Василия Петровича, пусть расскажет – что он видел?

Тишина была мне ответом. Я огляделся – мужики хоть и продолжали стоять кругом меня, но угрозы я больше не чувствовал. Бородач опять взял на себя роль главного:

– Петрович примерно тоже самое говорит. Мы ему сначала не поверили. Люди, которые прыгнули вниз и растворились – это что-за хрень? Думали, ты врать начнёшь и себя выгораживать. А ты такую же чушь несёшь. Получается, что ты не врёшь. Не стал бы убийца себя подставлять, рассказывая такую ерундовину – никто же всё равно не поверит. – Сделал он поразительный вывод из моего рассказа и развернулся к раскрытой двери, за которой маячили другие родственники Тараса. – Я ему верю. Не виноват пацан!

– Виноват. – Неожиданно для себя выступил я. От этих слов люди остолбенело уставились на меня. – Я его не остановил вовремя. Не понял, что он впутался в какую-то историю. Ведь я его друг, я должен был поговорить с ним, выяснить, достучаться. Но не успел. Сидел в баре, пиво жрал. А должен был с ним быть. Хоть бы на минуту раньше пришёл… Да лучше бы они меня пырнули, чем так теперь мучиться. – Слова хлынули из меня вместе со слезами. Теперь я не мог остановиться и продолжал нести ещё что-то про дружбу, про то, что я дурак, что во всём только я и виноват.

Остановил меня викинг, опустив тяжелую руку на плечо, а второй рукой протянув полный стакан. Обожгло. Взорвалось внутри. Я закашлялся и долго не мог остановиться. Мне протянули еще один стакан. Обожгло снова, но уже как-то мягко. Неторопливо, можно сказать, нехотя, тепло растекалось во мне. – Послушайте меня, – слова давались с трудом, язык стал неповоротливым и слишком большим, – я найду их. Найду. И всё. И отомщу. Клянусь вам. Клянусь. – Стоять вдруг показалось очень тяжело, я привалился к ограждению лестницы, чтобы немного отдохнуть, и закрыл глаза.

Очень хочется пить. В горле песчаная буря и верблюжьи колючки. А ещё так давит в паху, что в туалет лучше не идти, а бежать. Я подскочил было на ноги, но голова пошла кругом и навалилась жуткая слабость. Привалился к спинке неразобранного дивана, на котором спал прямо в одежде, немного отдышался и попробовал (только теперь уже медленно, не форсируя события) подняться на ноги. Стоять можно. Держась руками за стены, потихонечку, полегонечку, я прокрался в ванную комнату. Она у меня крохотная, совмещенная с туалетом. Зато очень удобная. Папа делал ремонт и подошёл к этому делу по своему обычаю скрупулёзно, до мелочей выверяя каждый миллиметр. Он всегда работает на совесть. Так что теперь здесь царит полный порядок, есть всё что нужно, причём буквально под рукой. А уют наводила мама. Поэтому, несмотря на скромные размеры, здесь поместились: душевая кабинка, унитаз, раковина, стиральная машинка, огромное зеркало прямо в двери и куча полочек.