– Тетенька, миленькая, оставьте нас здесь, пожалуйста, у Кольки жар, он может не доехать, я видел, как снимают с поезда мертвых. У него же кроме меня нет ни кого, без меня он пропадет, – он говорил, а из глаз по щекам текли слезы отчаяния.

Узнав, что они братья их оставили, и отправили Илью в местный детский дом, а Колю в лазарет с ангиной. Детский дом размещался в двухэтажном здании и имел свою начальную школу, которая размещалась здесь же во флигеле. Илью определили в первый класс, а когда Коля излечился, и учительница проверила его знания, он сед за парту рядом с братом. Количество детей превышало количество мест детского дома, где было всякое, и тогда они вспоминали вагон, который привез их сюда, и все казалось поправимым. Илья, хотя и вырос на улице, как-то очень поменялся после знакомства с Колей и всего пережитого, он не дерзил старшим, не обижал никого и даже дрался за «дело». Учились мальчишки хорошо. Илья все схватывал на лету, а Коля брал усидчивостью и кругозором, много читал, ему было все интересно. Закончив третий класс в 1944 году, когда Илье было 11, а Коле 10, с легкой руки директора детского дома, ребят приняли в Ташкентское суворовское училище.

Первые два года, из семи лет учебы в училище, были трудными как физически, так и морально. Дети войны взрослеют рано, а вот перевоспитывать некоторых было поздно. Перспектива стать военным, не могла перевесить унижений и оскорблений. Были ссоры, перерастающие в драки, за которые могли отчислить. Как все мальчишки шалили, хулиганили, но никогда не переходили границы дозволенного – у Коли это было в крови, а у Ильи «болела голова» за Колю и это держало его в узде. Что бы избежать подобных ситуаций, Коля приобщил Илью к чтению, и свободное время, которого было не так много, они проводили в библиотеке. Здесь они могли и почитать и помечтать в тишине. В конце войны, в читальном зале на глаза Коли попалась газета с заметкой о его отце, которую они с Ильей выкрали из подшивки только через два месяца, чтобы не сразу заметили. Следующие пять лет, повзрослевшие подростки, а потом уже и юноши, одолели без особой натуги, ни к учебе, ни физической подготовке к ним не было ни каких претензий. В этом плане у них все было хорошо. Оба вступили в ряды ВЛКСМ. Близился выпускной, Илья и Николай Федоровы мечтали поступить в военное училище летчиков. Было одно «но». Младшему брату было всего семнадцать лет, а в училище брали с восемнадцати. Документы им выдали, но предупредили: – «Не возьмут, устраивайся сам». Его взяли! Взяли, видя с какой настойчивостью, парень рвется в небо. Так в сентябре 1951 года их приняли в Черниговское военное авиационное училище летчиков, где проучившись два с лишним года, «оседлав» Миг-15, они заканчивали учебу. На полетах, перед выпуском, присутствовал генерал Котов Георгий Иванович, которого Николай узнал по характерному жесту. Сняв головной убор, тот дважды ладонью приглаживал волосы. После построения и краткой речи, он дал команду: «Вольно!», и попросил курсантов Федоровых задержаться.

– Как настроение «желторотые»?

– Настроение отличное, товарищ генерал.

– В роду не было летчиков?

– Да! Нет!

– Так да или нет?

– Товарищ генерал разрешите…

– Разрешаю.

Николай достал кожаный пакет, который соорудил для него Илья из старого голенища офицерского сапога и где он бережно хранил вырезку из газеты и фотографию, достал содержимое и протянул генералу.

– Узнаете? – не очень надеясь на положительный ответ, спросил Николай.

Генерал вскользь взглянул на газетную вырезку, всматривался в фотографию, узнавая на ней забытые лица.