Прежде чем позавтракать, подобрали себе одежду. Степан нашёл светлую майку и спортивные штаны. Размер чуть больше его, но не существенно. Настя нашла лёгкое летнее платье, оказавшееся ей впору.

– Как у Майки, – произнесла она, красуясь в зеркале одежного шкафа.

Будильник сработал неожиданно, испугав Настю. Она не знала, как он выключается, и сунула его под одеяло, чтобы не раздражал своим пронзительным звонком.

– Чёрт, больше никаких будильников.

Позавтракали они скромно. Выпили холодного растворимого кофе с большим количеством сахара и съели по сосиске с хлебом. Степан поделил остатки сока на двоих.

– Не перебор? – испугалась Настя.

– Надеюсь, нет.

Степан открыл окно. С улицы потянуло утренней прохладой, точно такой же по ощущениям, как и дома. Настя осмотрела свои пятки с засохшими болячками.

– Заживает быстро. Через пару дней можно подбирать обувь.

Она надела две пары мужских носков и закрепила их следками хозяйки дома. Покрасовалась перед зеркалом в прихожей.

– Ещё два дня назад я бы предпочла самоубийство, чем показаться в таких гольфах на улице.

Степан нашёл старомодные тапки на выходе из дома, принадлежащие женщине.

– Мы не знаем, какой будет дорога, вдруг там камни. Я возьму эти тапки на всякий случай. Лучше содрать пятки, чем разбить стопы.

– Спасибо за заботу, – поблагодарила его Настя.

С улицы донёсся редкий топот ног. Степан и Настя вышли из дома. У бассейна спал мужчина с почти допитой бутылкой водки.

– Рождённый пить бежать не может, – переделал Степан знаменитое выражение Горького.

– Из той породы людей, которые в любой непонятной ситуации стараются надраться. – Настя посмотрела на него с жалостью и лёгким презрением.

Он сам выбрал себе судьбу, и не стоило его особенно жалеть. Однако для очистки совести Степан всё равно потряс его за плечо.

– Мужик, просыпайся. Если не побежишь с нами, умрешь.

– Иди… о-о-ой, в задницу. – Он перевернулся на другой бок, не открывая глаз, и подтянул под себя ноги.

– Мы сделали для него всё, что могли, – успокоила Настя друга.

– Нет, не всё. Могли бы укрыть одеялом и положить подушку под голову.

Степан с Настей посмеялись, но им стало не смешно, когда они вышли за калитку и увидели начало нового старта. Вчерашние воспоминания разом напомнили о себе. Опытные бегуны, как им казалось, хотя их опыту могло быть всего несколько дней, в разминочном темпе бежали по улице, уходящей в сторону начинающегося рассвета. Среди них было много новеньких, которых уже заранее жалко. Выглядели они взволнованными и растерянными и старались пристроиться ко всем, кто выглядел в их глазах матерым бегуном.

Степан размял ноги, сделав растяжку и несколько приседаний. Настя разминалась по своей программе, в которой больше изящества. Наверняка оттачивала мастерство перед зеркалом. В лёгком платье она смотрелась сногсшибательно свежо, как распустившийся цветок.

– Не могу поверить, что вчера мы просто уснули, – Степан пошутил, глядя на оголённые бёдра Насти.

– Была бы удивлена, если бы ты начал приставать. Видел бы ты свое лицо, – Настя ехидно посмеялась.

– А что с ним не так?

– Оно у тебя было как моська у шарпея. – Настя попыталась передать её изображение, не смогла и расхохоталась.

– Ну вот и нанесен первый удар по моему мужскому самолюбию. Теперь у меня будет комплекс, я буду видеть в себе шарпея, уговаривающего девушку. – Степан артистичнее изобразил своё уставшее лицо.

– Извините, что отвлекаю, – вмешался в их разговор мужчина лет сорока. – Вы не выглядите, как остальные. Наверное, знаете, что происходит и зачем надо куда-то бежать, как все говорят?