Погружение оказалось сложнее, чем он думал. Денис вдохнул и медленно выдохнул, заставляя думать себя, что это его разум покидает тело. Так легко обмануть инерцию сознания не удалось. Где-то оно цеплялось за верный вариант, но он ускользал. Надо было расслабиться так, чтобы окружающие мысли людей смешались с его и стали общими. Он подумал о Павле, в сто двадцатый раз занимающем место на скамейке. О девушке, научившей его превращать безвкусную еду во вкусную, сумевшей найти дополнительный повод для радости. Денис почувствовал огромное уважение к ним, к тому, что они смогли найти себя в мире, в котором все сделано так, чтобы отчаяться от бессмысленности происходящего. Тянуть камень сквозь бесконечное ничто, рискуя жизнью.

Искорки понимания мягкими лапками начали массировать голову Дениса. Появились первые проблески присутствия его отдельного разума в общем. Пропало материальное ощущение руки Павла. Теперь он был не человеком, а сущностью, которую можно понять и с которой можно взаимодействовать. И все, кто находился на вахте, вдруг стали понятны Денису. Это было настоящее чувство Единения, аналогов ему не существовало в материальном мире.

Он почувствовал капитана, он показался ему камертоном, заставляющим звучать людей в одной тональности. Почувствовал, как он транслирует им маршрут, определенный лоцманом, и как только он ощутил себя одним из всех и всех частью себя, ему открылся путь. Он увидел его извилистой пунктирной линией, проложенной между препятствиями, которых было немало. В конце линии маячила цель, определенная для данной вахты. Денис подумал о ней и понял, что способен стать дополнительной движущей силой ковчега.

Вор, о котором все знают, что он способен украсть, не вызовет такого отвращения, совершив очередную кражу, как человек, о котором шла слава, как о порядочном. Начав праведную жизнь, человек не только не накапливает запас добрых дел, чтобы в один момент разменять их на какой-нибудь грешок, а совсем наоборот, он лишается возможности поддаться слабости, так как расплата за нее с каждым хорошим поступком будет все суровее.

Единение оказалось настолько приятным чувством, а возможность влиять на маршрут наполняла таким смыслом, что Денис начал думать, будто вахты – это групповой сеанс шаманского обряда, погружающего в потрясающее эмоциональное состояние контакта с миром духов. Чувство общности возвеличивало, чего он никогда не испытывал ранее. Ему всегда казалось, что нет ничего приятнее одиночной работы: нет глупых коллег, злых начальников и прочих атрибутов большого рабочего коллектива. Но тут было все наоборот. Совместный труд сыгранного коллектива вдохновлял. Денис чувствовал себя струной, дополняющей исполнение общего произведения. Он понимал, когда это звучит красиво, а когда фальшиво.

Однако в определенный момент что-то пошло не так. Экипаж как будто забыл смотреть в ноты и начал играть вразнобой. Капитан как мог настраивал оркестр, но люди все равно сбивались. Денису стало не по себе, и он вывалился из Единения. Внешне никто из матросов не выдавал непроизвольной мимикой, что вахта пошла как-то не так. Возможно, это было обыденной вещью, напугавшей только его. Денис отыскал глазами старпома.

Елена сидела в первом ряду вместе со всеми специалистами и тоже выглядела расслабленной.

– Ты чего? – услышал Денис голос со спины.

Гоша увидел, что товарищ открыл глаза, и решил поинтересоваться.

– Вначале все было нормально, а потом началась какофония. – Денис тряхнул головой, чувствуя в ней остатки состояния, похожего на сон.

– Вы там что, играли на инструментах?