– Сейчас будет холодно – сказал я, достав из морозилки лед, положил два кубика на предполагаемое место прокола.

– Ты там коктейль делаешь? Спирт, лед! Сделай мне порцию! – наигранно хихикнула Лиза. Девушка знала, что из-за матери я не пил. От слова совсем. Но это не мешало ей наслаждаться при мне пивом, подшучивать при случае.

– Держись! – сведя рану, я одним движением осторожно проколол иглой оба края кожи. Натянув нити вверх, осторожно завязал узел. Кожа встала на место. Повторив еще дважды, рана больше не топорщилась. Посадив Лизу и прижав к ране слои бинта, смоченные антисептиком, я перебинтовал рану через грудную клетку.

В дверь тихо постучали. Переглянувшись, я оставил Лизу, тихо спустился по лестнице, прислушиваясь.

– Леонид! Лиза! Это баба Валя! – раздался шепот с улицы, принадлежавшей сестре бабы Тамары. В дверь снова тихо постучали.

– Блин точно, к нам же собирались спрятаться соседи. Я про них совсем забыл, – подумал я, мысленно стукнув себя по лбу. Осторожно открыв дверь, одного за другим впустил бабу Тамару, её сестру Валентину Павловну и уже вооруженного двумя ружьями, деда Сергея.

– Что у вас? Кричите на всю улицу? – недовольно промолвила Валентина Павловна. – Сергей уже хотел дверь выбить, но в кустах кто-то шуршит, поэтому побоялись!

Если деда Сергея у нас в городе все знали как бывшего военного, к которому можно обратиться за советом, а его супругу бабушку Тамару уважали как акушерку, проработавшую в родильном отделении местной больницы больше 50 лет, то её сестру Валентину не любили. Она была шустрой маленькой и везде сующей нос старушкой. И чаще всего это проявлялось мнением – «Ты дурак!», «Ты ничего не умеешь!» и «При коммунистах было лучше!».

– Ты Ленчик! Чего за хоронился, вроде с Сережей договорились, что ты нас пустишь – начала она отсчитывать нас, пройдя к лестнице, бесцеремонно прошла наверх. – Тама, а ты говорила у них тут ремонт как в Европе, а тут вон че!

Недовольно начала комментировать дом она. Я взглянул во двор, в кустах за забором послышался хруст веток. Похоже, там действительно кто-то прятался. Закрыв дверь, я отравился за процессией на 2 этаж.

Дом у меня был старый купеческий, построенный из красного кирпича еще прадедом в 19 веке. Каждый этаж раньше имел собственный вход с улицы. На 2 этаж вела деревянная лестница по стене дома, а под лестницей был вход на 1 этаж. Все эти входы накрывала большая, на 2 этажа, холодная веранда. Жилым был в основном 2 этаж, где располагался коридор с выходом на кухню, санузел и 3 жилые комнаты. На первом этаже была еще одна кухня, выходящая окнами во двор и три комнаты без окон, а также вход в большой погреб.

– Тама садись! – Валентина Павловна заняла кресло в углу зала и указав на второе сестре. – А то у тебя спина больная!

Баба Тамара не спешила, беглым взглядом пройдя по окровавленному полу в коридоре.

– Лиза ты в порядке? Что у тебя со спиной? Леня у тебя рука в крови! – с тревогой сказала она. – Дайте посмотрю!

– Ой! Тама ты посмотри, ты посмотри. Молодежь нынче стала совсем беспомощная! В своих телефонах засядут, как только рожать собираются без интернета! – снова начала причитать из комнаты Валентина Павловна.

Зайдя на кухню, баба Тамара осмотрела Лизу, потрогала живот, послушала дыхание.

– Тут хорошо! – заключила она. – Помойся и я тебя снова перевяжу, а то повязка уже пропиталась. Леня садись.

Мы подчинились. Лиза ушла в ванную, а меня увели в кухню, где все знающая и умеющая «недоврач», как она себя называл, Тамара Павловна приступила к работе. Убрав со стола все лишнее, она в углу развернула котомку из платка, в котором оказались коробочки с лекарством и медицинские инструменты, и пузырьки. Она бегло осмотрела руку.