Эти исследования наглядно продемонстрировали, что восприятие сообщений, транслируемых средствами массовой коммуникации, в инокультурной аудитории может разительно отличаться от ожиданий производителей и аналитиков.
В рамках данного подхода возникают значительно более реалистические объяснения стремительного краха советской идеологии, чем те, которые дают западные исследователи, опирающиеся на теорию модернизации, ключевым понятием которой выступает развитие, предписывающее всем народам и культурам одинаковый путь к современному демократическому обществу.
В исследованиях посткоммунистических средств массовой коммуникации, пришедших на смену средствам массовой информации и пропаганды (СМИП) советского типа, этот западно-центристский подход стал доминирующим (наряду со структурным анализом). Рассмотрим работы известных специалистов Славко Сплихала и Эллен Мицкевич – автора книги «Телевидение и борьба за власть в России» – пожалуй, самого полного и подробного исследования производства телепродукции и контроля над ним в период с начала 80-х до 1996 г.
Так, Сплихал [Splichal S., 1994], исследуя процесс становления независимых медиа в Центральной и Восточной Европе после краха социализма, занимает нормативистскую позицию, ориентируясь на создание в этих странах гражданского общества и формирование публичной сферы в хабермасовском смысле, открывающих возможности для подлинно коммуникативного действия, ориентированного на согласие. Именно реализация на практике этих регулятивных идей рассматривается автором как цель развития посткоммунистических обществ. Роль масс-медиа оценивается в зависимости от того, насколько эффективно они могут способствовать развитию восточноевропейских стран в правильном направлении и избежать движения в нежелательном направлении, что означает стремление освободиться от нормативно не приемлемых форм контроля (политического, экономического) и принять нормативно одобряемые его формы (легальный, т. е. контроль со стороны общественности). Исследование Сплихала наряду с нормативизмом страдает еще одним существенным недостатком – чрезмерной описательностью.
Значительно более аналитична работа Эллен Мицкевич [Mickiewicz E., 1997], хотя и она оценивает персональный вклад журналистов в новейшую историю российского телевидения в зависимости от приверженности реформам и идеалам свободы прессы в духе бинарных оппозиций – в категориях хорошо / плохо.
На деле переосмысление и альтернативное трактование сообщений масс-медиа аудиторией в позднесоветский период было обычной практикой, а идеологическая коммуникация с помощью средств массовой агитации и пропаганды постепенно превращалась в формальное действие, лишенное реального социального содержания. Однако невозможность оценить этот феномен на основе институционального подхода или с помощью контент-анализа привело к тому, что крушение советской идеологической системы стало неожиданностью для большинства западных исследователей.
К кругу последователей Джона Фиска можно отнести еще двоих исследователей – представителя Нового Света Хесуса Мартина-Барберо и англичанина Джона Даунинга.
Мартин-Барберо [Martin-Barbero J., 1993], отталкиваясь от основных теоретических установок М. де Серто, дополнил его идеи латиноамериканской научной традицией, продемонстрировав отличные от доминирующих в западных демократиях механизмы влияния масс на власть имущих, показав, что решения властей даже в условиях авторитарных режимов неизбежно включают – пусть лишь частично – интересы слабых. Поместив в центр этого противоборства масс-медиа, Мартин-Барберо показал, что они не только изменяют популярную культуру по воле производителей, но и заимствуют многое из «домассовых», народных форм коммуникации. Таким образом, анализ опыта стран Латинской Америки позволил Мартину-Барберо убедительно доказать, что отсутствие развитого демократического общества не означает автоматического существования сильного центра репрессивной власти, способной полностью контролировать масс-медиа даже в условиях авторитарных режимов.