А кому спрашиваться задумываться и отвечать на все возникшие вопросы: «Что всё это значит? Что этот капитан Копейкин хочет нам, и главное администрации доказать?», как в первую очередь всеми в этих местах уважаемым и определяющим собой тюремный порядок людям. И в первую очередь Михалычу, матёрому рецидивисту и самому авторитетному человеку в этом ореоле обитания самых не стандартных и оригинальных по своему личностей, о чьей строгости следования сложившимся и затем устоявшимся из века в век правилам и тюремного порядка ходили не менее чем у него авторитетные мнения и за пределами этого ореола обитания, лечебного заведения исправительного порядка номер 6.

И Михалыч, почти бывший человек – на нём нет пустого места от набата набитых на нём куполов, так и вопрошающих человека: по кому бьёт колокол, а он бьёт и очень сильно всегда по тебе, раз ты довёл себя до точки встречи с Михалычем – кому в тот же момент, как только капитан Копейкин бросил вызов устоявшейся и под его контролем находящейся системе взаимоотношений, доложили об этом, не потерпит в первую очередь того, что кто-то решил оспорить его право разрешать в этом месте конфликтные вопросы.

Ну а так как случай с капитаном Копейкиным сильно выделялся из череды обыденных вопросом, волнующих людей, оказавшихся в этом месте под сенью стечения различных, в основном глупых обстоятельств, то Михалыч, тёртый жизнью под сводами камерных стен, не стал действовать наобум и впопыхах, затребовав к себе через своих громил-подручных так всеми называемого капитана Копейкина, а он решил раскинуть мозгами и понять, чего собственно хочет и добивается этот, уж до чего странный и непонятный тип, что даже Михалыч начинает его опасаться.

– Это что тут этот тип предлагает молодому поколению отрицалово, – начинает про себя разжёвывать порядок действий капитана Копейкина и давиться от возмущения слюной Михалыч, – добиваться жизненного успеха через здоровый образ жизни, физическим трудом. – Теперь уже у Михалыча скулы сводит от такой гнусной правды жизни, которую хочет всем тут навязать капитан Копейкин своим подтянутым и физически здоровым видом. – Тем самым встать на путь вертухаев. Тогда как нам, самым авторитетным людям, гниющим тут чуть ли не заживо что б заслужить авторитет положенца, не имеющего права палец об палец ударить (для этого есть зашкварные подшконники), сделавших фетиш на своей физической бесполезности, приходиться в личном теле чахнуть и выглядеть живыми трупами и посланцами из ада. – Чему в Михалыче противится его суть, крепящаяся на инстинктах выживания.

И у Михалыча возникает соответствующий логике событий вопрос. – А не дотянулись ли и до наших богом забытых мест, что как раз всему этому мракобесию и способствует, новые веяния прогрессивного мировоззрения на отношения человека с богом. Чьи наставления начали пересматриваться и отменяться. Ведь весь мир есть правовое поле одной из высших администраций. Где жизнь регламентируется действующими в нём условно-срочными актами. И, к примеру, закон всемирного тяготения есть основа основ, конституция, от которой отталкиваются все возникающие правовые акты. И тогда что получается. – Задумался Михалыч. – Этот самозванец капитан Копейкин, – его никто сюда не звал, и он прибыл не как все, по этапу, согласно установленному законодательству и вынесенному приговору, – здесь оказался, чтобы подвергнуть сомнению основной закон местного мироздания. После чего всё обратить в хаос и нарушить установленный администрацией и поддерживаемый в том числе и нами порядок. – А вот как дошёл до таких опасных для себя мыслей Михалыч, из которых выходит, что он сотрудничает с администрацией, а за это его товарищи, а так-то у него нет не друзей, не товарищей, не то что не погладят фигурально по головке, а они его удавят на собственном полотенце, то разве ещё не ясно. Это капитан Копейкин уже начал своими провокационными действиями распространять вирус неподчинения устоявшимся правилам и устоям.