– Знаешь, слуга. Ты мне нравишься. Ты неплохой парень. Меня никогда никто не поддерживал. Особенно – здесь. Я всегда чувствовал, что, потеряв дочь, я потеряю последнего человека, который любил и поддерживал меня. После того, как не стало моей жены, я сосредоточил весь свой мир на дочери, которая все время норовит убежать из дома. Но знаешь… сейчас мне кажется, что я давно уже ее потерял. Да, так оно и есть, просто я не хочу признаться себе в этом.

Ладно, забудь. Мне просто нужно было, чтобы кто-нибудь выслушал меня, не перебивая и не вставляя «свое слово». Все это лирика. Мне передали объявление войны, но сражаться, по крайней мере, в обычном смысле этого слова, мы не будем. Он пришлет своих троллей. И если мои воины не смогут их победить за два часа, тролли озвереют и убьют здесь всех.

Король посмотрел Тихону в глаза и тихо рассмеялся.

– Да ты боишься! Не бойся троллей. У меня есть оружие намного сильнее их всех вместе взятых – моя дочь, доведенная до бешенства.

«Этот король просто сумасшедший. О чем он говорит? Какие еще тролли? И как какая-то хилая девушка, даже «доведенная до бешенства», смогла бы победить их? Что вообще происходит?» – спрашивал себя Тихон.

Сад, замок и ближайшие окрестности огласили женские крики и глубокий гортанный рев, и рык. Король даже не пошевелился, глядя в небо и думая о чем-то своем. Он поднялся с лавочки только тогда, когда в сад вышел его отец.

– Пора. Пойдешь с нами? – спросил, не оглядываясь, Всеволод, и не дожидаясь ответа, пошел в сторону отца.

Тихон пошел за ними. К его удивлению, отец и сын шли обратно в подземелье, из которого только недавно парень вышел с королем.

Уже в тронном зале было слышно невообразимый шум, будто несколько больших и разъяренных животных сошлись в схватке за жизнь в пустой и большой по размеру каменной комнате.

С каждым шагом звуки жестокой схватки становились все громче и громче. Король, его отец и Тихон остановились у той самой открытой тюремной камеры, за стеной которой они в прошлый приход оставили «принцессу», но сейчас там происходило что-то жуткое. Вой, рычание, хруст и удары об стену и пол были отчетливо слышны в тишине камеры, а затем неожиданно наступила тишина.

В этой неестественной тишине было слышно дыхание каждого, стук их сердец. Но тишина длилась недолго. Что-то большое, сильное и, видимо, очень злое, билось о стену.

«Оно слышит нас. Оно знает, где мы. Что же это? Вряд ли это тролли. Они бы издавали много шума, а это существо не производит лишнего шума, оно разумно и хочет выбраться, – мелькнуло в голове у Тихона. – Нужно срочно бежать отсюда. Иначе мне конец».

Стена начала трескаться, кое-где уже отпадали куски камней, а то и целые камни, но все трое мужчин стояли и смотрели на это, не в силах пошевелиться, в буквальном смысле этого слова. Тихон пытался уйти или убежать, но тело его не слушалось, он не мог пошевелить вообще ни одним мускулом, так что ему оставалось только стоять и смотреть, ожидая развязки.

Через двенадцать ударов стена рухнула. На мгновение мелькнуло большое, сверкающее чешуйчатое тело, но тут же пропало в темноте. Из тьмы на людей смотрели желтые, горящие яростью глаза. Послышался громкий стук когтей по каменному полу, во мраке разгоралось странное сияние, будто зажгли фитиль огромной свечи, находящейся внутри чешуйчатого мешка.

«Это дракон! – бились мысли в голове Тихона, – Настоящий дракон! Он сейчас сожжет нас всех!»

Слабый свет подземелья был все же достаточным, чтобы люди увидели, как появляется перед ними величественный дракон. Коричневое чешуйчатое тело его двигалось медленно и плавно, крыльев у него не было, глаза неотрывно смотрели на короля, когти продолжали стучать по каменному полу.