– Сын жреца Камаштли – не пара дочери верховного вождя.

– Я знаю…

– Кстати, я тоже – сын жреца, – невесело усмехнулся Асотль.

Девушка усмехнулась, в огромных черных глазах ее в вспыхнули звезды:

– Ты думаешь – это послужит преградой…

– Преградой – чему?

– Догадайся, – голос девушки прозвучал тихо-тихо, чуть слышно.

– Уже, – так же тихо отозвался Асотль. – Уже догадался… Я прав?

– Наверное… прав…

Они прижались друг к другу еще теснее и долго сидели молча, чувствуя, как бьются в унисон сердца.

Когда совсем стемнело, Звездочку позвали слуги.

– Пора… – девушка быстро поднялась. – Прощай, увидимся…

– Скорей бы!

– Ну, я пошла…

– Постой! Знай – я всегда хочу быть рядом с тобой!

– Пусть великие боги услышат твои мольбы. Прощай, милый Асотль, до скорой встречи.

В темно-синем небе уже мерцали звезды. Такие же, как глаза Ситлаль. Ситлаль… Любимая…

Отец – старый, седой, как всегда в безукоризненно белой хлопковой одежде – лично встретил его у ворот, ведущих в дом.

– Я ждал тебя, сын.

– Извини, отец. Я задержался – клянусь, тому была причина.

– Молодость выдумает тысячи причин. – Старый жрец Кецалькоатля иногда любил поворчать, и чем старее становился – тем больше. – Садись. Ты, верно, голоден? Сейчас кликну слуг.

– Нет, нет, отец, не надо. Я сам. Что тут у нас? Маисовые лепешки… Рыба, соус… Славная еда!

– Ешь, ешь… Эх, молодость, молодость… В твои годы и у меня был неплохой аппетит, а ныне, увы… Я уже старик.

– Какой же ты старик, отец?! Ты сильней и выносливей многих молодых.

– Увы, сынок. Силы уже не те… И это вижу не только я.

– Что?! – Асотль тут же оторвался от пищи. – Служители храма снова недовольны тобой, отец?

– Если бы они одни, – старый жрец тяжело вздохнул.

Укрепленный в треножнике нефритовый светильник давал неяркое зеленовато-желтое пламя, по стенам комнаты, расписанным красноватыми изображениями богов, бегали черные тени.

– Они хотя вернуть Кецалькоатлю старую ипостась, – усевшись напротив сына, глухо промолвил отец. – Белый Тескатлипока должен стать красным от крови.

– Но ведь это неправильно! – яростно воскликнул Асотль.

– Тише, тише, о, сын мой! Прошу тебя – тише.

– Но, ведь ты сам говорил мне – Великий Кецалькоатль учил, что богам вовсе не нужды кровавые жертвы – достаточно только цветов!

– А ты умен, Асотль. Сразу выхватил суть. Именно эти слова бога и раздражают многих! И не одних моих жрецов.

– Но… кому, какое дело?

– Колуакан хочет стать главным городом четырех озер: Шалтокан, Шочимилько, Тескоко и Чалько. Взять под свою руку воинственных ацтеков, с их помощью разгромить шочимильков, тлашкаланцев, многих… и заграбастать под свой контроль всю долину. Предпосылки к этому есть. А для того – нужны жестокие и кровавые боги! Чтоб враги боялись, чтоб был страх.

В этом смысле им не нужен Кецалькоатль, такой, какой он есть… Боле того – он опасен. Любой может сказать – вот истинный бог! Он против насилия и крови – а что творите вы? Я стар… Молчи, сын, дай мне договорить! Я стар – и скоро умру, быть может, скорее, чем ты думаешь… и тогда… Впрочем, ладно. Вот уже завтра к жертвенному алтарю Кецалькоатля приведут пленника. Жрецы – в том числе и я – будут сражаться с ним. Сражаться, чтобы принести в жертву.

Старый жрец вдруг замолчал, пристально посмотрев на сына:

– Ты помнишь свое раннее детство, Асотль? Впрочем, что ты можешь помнить? Тот парнишка, твой друг, тот, что знает пути звезд лучше всех в кальмекаке…

– Шочи?

– Да, он… Ты передал ему приглашение?

– Он придет утром.

– Славно. В храме есть обсерватория… Плохо, если после моей смерти будет некому…

– Что ты такое говоришь, отец? Ты что – и вправду собрался умирать?