И тогда Эд смирился. Перед уходом на работу он стал поднимать жалюзи, чтобы Миними не убил их окончательно, и навсегда задвинул в угол цветок, принесенный матерью для облагораживания жилища.

Эдриан отошёл от мотоцикла и остановился возле окна. Пригнувшись, он укоризненно посмотрел собаке в глаза, но та не сдвинулась с места. Видимо Мини считал, что если хозяин стоит по ту сторону, то его и нет здесь вовсе. Тогда Эдриан вскинул руку и резко стукнул ладонью по стеклу. Собаку смыло с подоконника. Но когда Эд сел на «триумф», надел шлем и снова обернулся на дом, пятно снова белело на фоне чёрного окна.

Когда Эдриан впервые затащил мотоцикл в двустворчатую металлическую дверь клуба, Джей громко присвистнул, а Кеннет, стоящий рядом, спросил: «Серьезно?». Все входящие и выходящие оглядывались на агрегат и открыто веселились на этот счёт. Эду было всё равно. Зато так он был уверен, что покрышки останутся целыми, да и вообще весь мотоцикл не исчезнет. От посетителей фразы «Ого, вот это экспонат!» и «Для антуража поставили?» были самыми нейтральными.

Гаррет увидел новшество только сегодня. Как-то они не сталкивались в последнее время из-за несовпадения графика. В принципе это было нормально, Эдриана и наняли за тем, чтобы он замещал Рета. Но сегодня, когда Эд затаскивал в клуб свой транспорт, кузен стоял в холле, скрестив руки на груди, и кого-то дожидаясь. Как выяснилось, дожидался он Эдриана.

Тёмные брови медленно поползли на лоб, рука в дорогом костюме поднялась и поправила на носу очки без оправы.

— Это что? – коротко спросил брат.

Эдриан пожал плечами, опуская подножку мотоцикла и отходя в сторону.

— «Триумф Бонневиль». Теперь он будет жить с нами.

Ничто в жизни не могло удивить или вывести из себя Гаррета Уиндэма. До этой минуты.

— А-а…— как-то ошалело протянул Рет, не отводя серых глаз от «триумфа».

Но этот ценный кадр не длился долго. Через пару мгновений Гаррет моргнул и снова стал собой: сдержанным, собранным, непроницаемым.

— Пойдём ко мне в кабинет, Эдриан. Есть разговор.

Герцог приказал. Прислуга подчиняется.

Поднимаясь по лестнице и проходя по длинному коридору вслед за кузеном, Эд рассуждал, что могло заставить Рета оторваться от семьи субботним вечером и явиться в «Мистраль». Не было ничего такого, что ускользнуло бы от «всевидящего ока», Гаррет знал всё. Тем более было странно, что он выбрал такое время.

Отперев дверь своим ключом, Гаррет вошёл в кабинет, прошагал к столу и опёрся о его край. Обычно он разговаривал со всеми, сидя в большом крутящемся кресле, но сейчас, видимо, не собирался задерживаться и играть злого босса. Или же в нём еще жила память о том, как четырнадцатилетний Рет читал вслух какие-то умные книги семилетке-Эдриану, когда остальные дети развлекались во дворе, подбрасывая мышь на соседское крыльцо.

— Что случилось? – спросил Эд, закрывая за собой дверь и приваливаясь к ней спиной.

Садиться, в то время как глава клуба стоял, не хотелось. Он и не заставлял.

— Расскажи мне про того парня. Рональда, — попросил Гаррет.

— Он был безответственным и наглым. И агрессивным. Не слишком большая потеря и мы справляемся без него, но, если хочешь, я поищу кого-то среди знакомых.

Гаррет снял очки, зажмурился и помассировал переносицу.

— Не в этом дело, — сказал он после паузы, снова надевая очки. – Он был здесь вчера днём. В здание не заходил, но я видел его в окно. Он достаточно долго ходил туда-сюда вдоль клуба, стоял возле паба на той стороне улицы, курил, смотрел на наши окна.

Эдриан подошёл к столу и, так же как брат, опёрся о его крышку, скрестив руки на груди.