Мужчина со шрамом.

Нет.

Это невозможно.

В эту же секунду холод прошиб меня насквозь. Отвернувшись от Лолилы, я подошла к молодому магу и медленно поднесла руку к его маске. Он стоял неподвижно, позволив мне увидеть. Медленно опустив маску, я внутренне вздрогнула. Нижняя часть лица была полностью деформирована. Губы, подбородок и щеки разорваны, а грубые шрамы означали, что его лицо собирали по лоскутам. Встретившись с зелеными глазами, я все поняла и спросила:

– Это он сделал?

Но мне не ответили.

– Это сделал мужчина со шрамом? – спросила я вновь.

Кивок.

– Он мертв, – сказала я и отступила на шаг.

Колум отрицательно покачал головой, и мое сердце на миг остановилось. Отступив еще на шаг и обернувшись к женщине, я сказала:

– Разве Матерь разрешила вам мстить? – Мне нужно было перестать думать об этом человеке. Переключиться. Иначе я прямо сейчас сойду с ума.

– Матерь оставила наш клан, когда была нужна больше всего. Теперь мы сами по себе. И благодарим, и мстим. – Видя мое мимолетное сомнение, она продолжила: – Колум поможет тебе. Он говорит, что ты хочешь смерти мужчины со шрамом не меньше, чем он. Но оборвать жизнь чудовища может только Колум, это его судьба. А ты здесь не случайно, уже много лун он говорит мне, что в ночи придет охотник и заберет его с собой. И даже не давая «слово», вы будете помогать друг другу и только тогда выполните свои предназначения.

– Видимо, он ошибся, – тихо произнесла я. – И как он вообще может говорить?

– Я его мать. Ему не нужны слова, чтобы передать мне свои мысли.

Посмотрев в глаза Лолилы, я увидела то, что, по моему мнению, было безвозвратно утеряно. То, чего я сама не испытывала ни разу. Вера.

В глазах Лолилы была исключительная вера.

На рассвете, стоя возле Салли, я наблюдала, как Лолила, ее человеческий супруг и девочки со слезами на глазах прощались с Колумом. Все хижины опустели, и каждый сосед считал своим долгом подойти к будущему путнику и сказать ему пару слов и не услышать в ответ ничего. А я стояла и думала: «Как, во имя Матери, я на это согласилась?»

И был покинут Отец, и тосковал он по Матери. Матерь душила обида и досада, она более не желала видеть Отца и выживших существ Мэроу.

Книга Матери и Отца. Алый завет. Глава 20

Прошло уже несколько часов, а я все никак не могла понять, почему же согласилась. Что толкнуло меня – одиночку по сути и рождению – взять с собой ведьмино отродье? Я оплошала. Это ошибка. Он балласт.

Чем он мне поможет? В случае опасности маг даже не сможет меня предупредить. Он ведь немой. Да к тому же бледный как поганка, того и гляди, покинет этот мир и отправится на преждевременную встречу к Матери. И самое прискорбное, что он не сможет у нее спросить, за что ему такие страдания. Как Матерь и Отец смогли допустить, чтобы более сильные их дети издевались и надругались над более слабыми?

Почему они это позволяют?

Потому что их нет.

Я убеждена, что Матери и Отца не существует. Возможно, с моей стороны это кощунство, но меня не покидает мысль, что вся Книга – сплошная выдумка. Один из самых забитых и одиноких хоттов придумал историю, чтобы было не так грустно коротать вечера. Потом он рассказал ее другому хотту, а тот – третьему. История передавалась из уст в уста, пока существа не научились письму, и не запечатлели сказку на бесценном пергаменте, и не сделали ее святым писанием.

Если бы Нефел была рядом, то она бы воспротивилась. По ее мнению, каждый из существ получает то, что заслужил. Как по мне, это огромное заблуждение. Чем заслужила она свое проклятие? Что такого сделал магический ребенок, чтобы попасть в руки к Шраму? Да что, в конце концов, сделала я, чтобы влачить такое существование? Да, сейчас меня нельзя назвать святой или правильной, но я была обречена на одиночество с самого рождения, а в момент появления на свет абсолютно невинна. Значит, утверждение Нефел – бред.