Ждал он недолго. Вскоре послышались быстрые шаги, характерный звук пинка, и дверные створки с треском распахнулись. Витражи задребезжали.

– Узнал что-нибудь? – не поздоровавшись, спросила Эрмоара.

– Узнал, госпожа, – степенно поклонившись, ответил афарий, а про себя подумал: «Интересно, она всегда открывает двери пинками? У богачей дикие причуды…»

– Тогда выкладывай.

За спиной у нее кто-то бесшумно и почтительно затворил дверь. Развалившись в кресле, Эрмоара нетерпеливо кивнула Титусу.

– Я скорблю и сожалею, госпожа, но я вынужден вас огорчить…

– Ну так и огорчай сразу, без этой херни! Что случилось?

– Романа До-Энселе получила устное порицание от ректора за употребление наркотика. Один раз она употребила кивчал, из пагубного любопытства.

– Она жива и здорова? – перебила Эрмоара.

– Да. Ее успехи в учебе можно назвать неплохими, отличается прилежанием, лекций не прогуливает…

– Что у нее с левой рукой? Носит повязку?

– Нет, ожоги ведь не бинтуют. Рубцы выглядят ужасно, зато рукой она владеет почти нормально…

Эрмоара прорычала ругательство, до того грязное, что Титус покраснел: одно дело – услыхать такое от каторжника или наемного солдата, и совсем не то – от дамы из хорошего общества. Образованной и утонченной, если верить определению Магистра.

– Давай по порядку!

– Это из-за наркотика, госпожа, – нервничая, начал Титус. – Она приняла кивчал и пошла выполнять лабораторное задание по алхимии, обожглась…

– А до этого ходила с повязкой?

– Да, из-за какого-то пустякового нарыва. Сейчас у нее нет денег, чтобы обратиться к целителю и убрать рубцы, а выглядят они… в общем, плохо. Я полагаю, в той смеси, которую она изготовила, находясь в полубессознательном состоянии, присутствовали магические компоненты…

– Это я и без тебя поняла. – Эрмоара скрипнула зубами и вновь мерзко выругалась. – Надо же так со мной поступить!

Ее худощавое тело напряглось, глаза светились бешеной энергией. Испугавшись, что от расстройства ее хватит удар, а с него потом спросят, Титус заговорил успокаивающим тоном:

– Молодежь интересуется наркотиками по разным причинам, госпожа. Я согласен, это ужасная склонность, но, во-первых, кивчал не вызывает привыкания, а во-вторых, Роману с тех пор ни разу не поймали на употреблении наркотических снадобий. Возможно, после того случая она одумалась…

– Заткнись, афарий, – процедила Эрмоара. – Я и без твоих лекций по уши в дерьме. Этак каждый решит, что меня можно кинуть! Вот что, ты должен устроить мне встречу с ней… Я хочу посмотреть инкогнито, как она себя ведет, и потом приму решение насчет наследства.

– Как вам будет угодно, госпожа.

Сунув руку в карман просторного дорожного платья, расшитого витыми шнурками, Эрмоара достала и бросила на стол тяжело звякнувший мешочек.

– Это тебе на расходы.

Титус машинально взвесил мешочек на ладони – ого, тяжелый! – растерянно поглядел на собеседницу и приоткрыл. Внутри блеснуло золото.

– Госпожа… это… Сколько тут денег?

– Я тебе, что ли, буду их пересчитывать? – окрысилась Эрмоара. – Сам сосчитаешь. Если, конечно, учил арифметику.

Титус нервно сглотнул. Ну да, богачи не ведают, что такое слезы, пролитые над последним грошом, вот и швыряют свое неправедно нажитое золото пригоршнями… Бормоча, что обязательно предоставит подробнейший отчет о своих расходах и вернет весь остаток до последнего медяка, он начал запихивать мешочек в карман. Фляга с напитком Цведония мешала, пришлось ее вытащить и зажать под мышкой.

– Отчетом можешь задницу подтереть, а остаток возьми себе. Это аванс. Еще столько же получишь, когда я получу Роми. А это у тебя что?