*****

В Париже Пьер действовал по той же схеме. Ему удалось немного поспать в машине, в дороге и по приезду с утра, пока собирались протестующие. Так что он чувствовал себя довольно бодро. Когда собралось достаточно народу на площади Республики, его кричалки подхватили, и даже удалось поймать и побить случайно забрёдших в их зону контроля активистов, поддерживающих новые законы. И опять что-то резануло его внимание. Оглянувшись по сторонам при очередной стычке, Фурнье понял, что стоящая не так далеко полиция не вмешивается в конфликты. Это было странно. Хотя до смертоубийства никто не доходил.

«Может быть поэтому ». Решил для себя он. Раньше же даже такие конфликты старались предотвратить.

Когда толпа двинулась в сторону площади Бастилии, Пьер попытался отыскать других боевиков и с удивлением сумел найти только одного, который сам был очень изумлён отсутствием товарищей. А ближе к вечеру выдвинувшись на встречу с координатором, обнаружил там засаду. Хорошо, что это получилось заблаговременно, хоть и совершенно случайно. По крайней мере, его внимательность позволила избежать, как он думал, даже мимолётного внимания к своей персоне. Вернувшись к колоне протестующих, среди которых молодёжь и маргинальные элементы уже начали активно воздействовать на отцепление, бросаясь в них камнями и пытаясь побить палками или отобрать щит. Фурнье также принял небольшое участие в этом представлении, правда, не особо усердствуя. Один из молодых арабов, пробегавший мимо показался ему знакомым. Он вспомнил, что видел его в Москве в университете дружбы народов, где тот, как и он сам был студентом. Догнав его Пьер поприветствовал его по-русски:

– О! Привет! Видел тебя в Москве. Учимся вместе. Я Пьер Фурнье.

– А! Узнал. Я Хоссейн. Ты с этими? – показав на протестующих против закона, спросил он.

– Частично. А ты?

– Я за любой кипишь, кроме голодовки, как говорят в России. До законов мне и дела нет. А вот пошуметь и продрайвить, это да. И француженок тут легче подцепить.

– Приблизительно так же.

– «Курицы» ведут себя странно, не как всегда. Почти никого не задерживают, – заметил знакомый.

Было необычно слышать от араба, которые полицию почти всегда называли фараонами, это прозвище. Хотя для Парижа это подходило больше, так как управление полиции находилось на месте, где раньше был рынок птицы. Но само упоминание странного поведения, заставила ещё раз задуматься о его причинах, а сопоставив этот факт с исчезновением координатора и других боевиков Фурнье решил, что с него хватит.

– Окей. Я сваливаю. Увидимся в универе.

– Увидимся.

Пьер побежал обратно в сторону площади Республики. Так как всё необходимое у него было с собой, он собирался сесть в самолёт и улететь в Москву. Решив так, выбрал маршрут, который пролегал рядом с точкой встречи с координатором.

Ещё издалека было заметно какое-то оживление в этом тихом месте и уже ближе стало понятно, что там трое жандармов заламывают того самого боевика, встреченного им ранее. Вмешиваться было неразумно и Фурнье уже собрался пробежать мимо, но дух противоречия и надуманной солидарности, а также тот факт, что двое силовиков утащили задержанного и третий почему-то остался на месте один, сыграли с ним злую шутку. Ещё одним соблазном оказалась стеклянная бутылка, немыслимым образом оказавшаяся целой.

Уже бросив её в оставшегося, Пьер пожалел о сделанном и попытался скрыться, но увидев, что его преследуют, выбрал безлюдный переулок и остановился. Будучи человеком спортивным, он с десяти лет занимался осовремененной версией сават и даже участвовал в соревнованиях, не говоря уже об уличных драках, поэтому имел все основания полагать, что справится. Главное – не дать воспользоваться оружием и спецсредствами и напасть внезапно, и без явных свидетелей.