Постоянное движение было их жизнью – в дороге они торговали, менялись, продавали информацию и слухи, охотились и брали попутчиков, но, проведя время с караванщиками, Артем окончательно уверился в том, что главной целью пути для них был сам путь.

Костер уже развели, и пламя бросало теплые отсветы на стенки повозок, расставленных вокруг. Искры и горящие сухие листья летели вверх, к звездам, в черный колодец бездонного неба. Пахло дымом и едой – одна из темноволосых смуглых дочерей Мамы Литы, которых Артем так и не научился различать, помешивала варево в общем котле, присев на корточки у костра. Запахло грибами и сухими травами, и рот Артема наполнился слюной.

Мама Лита сидела неподалеку от костра, в его неровном свете перекладывая единственной рукой засаленные карты и что-то бормоча. Несколько женщин с детьми несли к костру миски и ложки, оживленно переговариваясь по дороге. Двое ровесников Артема обходили периметр лагеря, окуривая его шалфеем, – здесь верили, что такая мера держит нечисть на почтительном расстоянии, и повторяли ритуал каждый вечер. Молодой кудрявый мужчина настраивал потрепанную кочевой жизнью гитару. Струны тихонько тренькали, и Артем подошел поближе, с жадностью вслушиваясь в зарождающуюся музыку и не переставая искать взглядом Каю.

Она вышла из-за фургона, неся две глиняные миски и ложки в одной руке и блокнот – в другой. Накануне им удалось вымыться речной водой, согретой на костре, и Каины волосы были чистыми. Сегодня она заплела их в две косы, перекинутые на грудь, и рыжие волосы золотились в свете костра. Она еще не заметила Артема, погруженная в собственные мысли, и ему вдруг показалось, что Кая выглядит очень грустной. Артем не обманывал себя – если это и было правдой, он вряд ли мог что-то с этим поделать – но все же сделал шаг вперед, к костру.

– Кая!

Она подняла на него серые глаза, слабо улыбнулась:

– Привет. Я прихватила твою миску.

– Спасибо.

Они уселись у костра, молча наблюдая за тем, как варево все кружится и кружится в котле. Артем покосился на Каю:

– Все хорошо?

– Потом. – Она кивнула на сидящих у костра людей, и ему пришлось смириться с тем, что ожидание ужина и сам ужин пройдут для них в молчании.

Артем был не против. За едой караванщики часто рассказывали истории – сегодня был как раз такой вечер. Отрывки рассказов сплетались, летели вверх с искрами от костра. Артем старался слушать внимательно, запоминать, на ходу пытаясь разобраться, сколько истины или выдумки в каждой из этих историй, но постоянно забывал о научном подходе, увлекаясь. Косясь на Каю, обнявшую колени и положившую на них голову, он видел, что и она слушает с интересом.

– …А потом Ари решил остаться в том городе, с той прекрасной женщиной, и караван отправился в путь без него. Он догнал караван спустя две недели, лишившись руки и сердца. Он потерял руку в войне, а сердце – в доме той женщины. Выяснилось, что, едва караван продолжил путь, все в городе пошло не так. Человек в черном, стоявший за плечом у мудрого правителя города, решил захватить власть. Ари оказался в центре войны, от которой так упорно бежал всю жизнь. Ему пришлось выбирать сторону… Но его женщина выбрала другую. Так он вернулся в караван и больше не покидал его. Потому что верить жителям городов нельзя – там, где люди сидят на одном месте, рано или поздно рождаются интриги, обман и борьба за власть…

– …Она нашла три яйца – ну, в начале, конечно, непонятно было, что это яйца. Думала, это просто камни, и все, но стала в своей повозке всюду возить их с собой. Ее муж не обращал на это внимания, и всем тоже было все равно, но очень зря. Когда муж погиб на охоте, она взошла на погребальный костер – так она любила мужа, что не хотела без него продолжать путь. Камни она взяла с собой – они были ей дороги. Но, когда костер погас, из камней, которые оказались на самом деле яйцами, вылупились невиданные твари. Видно, эти яйца выкатились из прорехи. Существа, которые из них появились, первой увидели ее – и стали считать ее матерью…