Она снова расплакалась, потому что за лежачим инвалидом постоянный уход нужен. Даже если в будущем папа сможет передвигаться в инвалидной коляске, на первое время ему всё равно понадобится сиделка. Нанимать постороннего человека дорого, работу терять не хочется ― с какой стороны ни посмотри, всё просто ужасно.

– Мам, всё решаемо, ― попыталась я её успокоить, но чувствовала, что ещё немного, и разревусь сама.

Если бы не зазвонил телефон, я бы, наверное, всё-таки не удержалась от слёз. Входящий звонок был с неизвестного номера, но я отвечаю и на такие, потому что иногда звонят по работе, а у меня в записной книжке есть далеко не все контакты. Но это звонили не с работы.

– Не отбивай звонок, просто выслушай, ― прозвучал из динамика спокойный голос Глеба. ― Операция твоему отцу не поможет. У него опухоль в поясничном отделе, причём запущенная и далеко не доброкачественная. Ты об этом знала?

– Н-нет, ― испугалась я и даже не подумала спросить, откуда Глебу известны такие детали.

– Даже если он даст согласие на операцию, сейчас уже возможно только частичное удаление. Дальше будет химиотерапия, которая даст ему от силы ещё пару-тройку лет мучений. Я не пытаюсь тебя напугать, а говорю как есть. Если желаешь своему отцу долгой жизни и крепкого здоровья, тебе придётся довериться мне.

– Ты знаешь, как его вылечить? ― спросила, хлюпнув носом.

– Да, но на это потребуется некоторое время, ― прозвучало в ответ. ― Забирай мать и уезжайте из больницы. Об остальном я позабочусь сам.

– А что я ей скажу?

– Ты умная девочка. Придумаешь что-нибудь.

– Но…

Он завершил звонок, не выслушав ни мои вопросы, ни возражения. Довериться ему? А разве у меня есть выбор? На кону теперь стоит уже даже не моя жизнь. Если мама узнает об опухоли и прогнозах, это подкосит её окончательно.

Весьма кстати вернулся Вадим с фальшивой новостью о том, что после этого обследования моего отца заберут ещё куда-то, поэтому оставаться в больнице и ждать его возвращения нет никакого смысла.

– Лечащий врач сказал, что можно будет прийти завтра в часы посещений. Круглосуточно сидеть у постели больного не нужно, персонал отделения сам с этим справится.

– Но он же там совсем один! ― снова прорвало маму на слёзы.

Мне едва хватило сил заставить её сесть в машину и не сорваться самой. Настолько паршиво ещё никогда себя не чувствовала. Искренен ли Глеб в своих намерениях? Помнится, он чуть ли не проклял меня за то, что рассказала Никите о местонахождении Маргариты. А если это такая изощрённая месть с его стороны? Страшно же. И отказаться от его помощи тоже страшно.

– Инна Вячеславовна, не волнуйтесь. Всё будет хорошо, ― пообещал Вадим.

Только его участие и успокаивало. У этого лиса нет причин меня ненавидеть. Я ему ничего плохого не сделала.

Озвучивать домашний адрес не пришлось ― водитель и так его знал. По пути заехали в несколько магазинов и купили маме кое-что из одежды и обуви. И раскладушку для меня. В супермаркет тоже наведались, потому что дома в холодильнике практически пусто. Вадим помог донести пакеты до квартиры, оставил свой номер телефона и откланялся. Я сразу же сообщила маме, что он мне просто друг. Разведённый отец троих детей ― такой зять её и в лучшие дни не устроил бы. Накормила маму ужином, заставила принять успокоительное, уложила спать, а сама закрылась в ванной и ревела там в махровое полотенце до тех пор, пока слёзы не кончились. Я не железная. У меня тоже есть сердце и нервы.

Вечером Глеб позвонил ещё раз. Сказал, что забрал моего отца из больницы и выдал инструкцию относительно того, что говорить матери. Утром нам нужно будет наведаться в отделение, где врач сообщит о переводе пациента в специализированную клинику. Это частное медицинское учреждение с особыми правилами, посторонних туда не пускают. После обеда можно будет созвониться с отцом по видеосвязи ― это не запрещено.