‒ Он мертв? – прошептала, наконец, едва слышным голосом она.

‒ Да – кратко ответил Федор и отстранился от нее, чувствуя, как у самого заныло тело и хотелось вздремнуть, да вот только мысли никак не давали сомкнуть глаза – нельзя рисковать.

‒ Я не осуждаю тебя – ответила она, виновато уткнув взгляд в пол.

‒ Как и каждый из нас, нельзя им давать поблажки – добавил сидящий у окна старик, облаченный в изорванную зеленую пиксельную толстовку и черную плотно прилегающую шапку к голове, из под которой пытались вырваться давно нестриженные седые волосы. За все время из рук он опустил компактный бинокль, лишь изредка вздыхал и переводил взор с окна.

Под ногами у него предано лежала старая снайперская винтовка «Света». Правда, в последнее время, ее вечно заклинивало. «Капризная, стала, зараза, как телка» – вечно ворчал старик, потирая свою седую прическу. Толку, конечно, почти от нее не было никакого, но стрелять она могла, да и сам старик постоянно отнекивался, когда ему предлагали более новое ружье из найденного арсенала.

Бородатый мужчина, имя которого Александр, который несколько минут назад остался в комнате с трупом, следом заглянул на огонек. Он встретился взглядом с сидящим на растрепанном деревянном стуле у горящего костра мальчишкой. Они оба друг другу слегка кивнули, таким образом узнав, все ли хорошо? Александр прошел в дальний угол вместительной, пропахшей плесенью, комнаты и подсел к пожилой женщине в изорванной кофте и впалым лицом. Она обреченным видом посматривала на кружку с кипяченой водой, в которой плавал заваривающийся быстрорастворимый кофе. Ее руки тряслись толи от холода, то ли от страха.

‒ Нам нельзя так долго оставаться. Вчера я был на вылазке и новости, довожу я вам, плохие. В нашу сторону направляется стая мертвяков и часть из них уже будет здесь в ближайшие часы. И не говоря уж о громилах, у которых, черт дери, мания творить самосуд…Они накроют нас массой. Причем и те и те.

– А куда нам бежать, Федя? – спросила та самая пожилая женщина, допив свой кофе, и выдохнула от усталости.

– Валентина Алексеевна, я даже понятия не имею куда, но точно туда, где хоть чуток безопаснее. Но где эта безопасность?

Никто из присутствующих не нарушил тишину после проскочившего вопроса. Все смотрели в малый костер, и каждый думал о своем, будто таким образом огонь согревал их еще сильнее, подкидывая кусочки позитива в это непонятное время пока гром не издал снаружи мрачный рев и все не отвлеклись на его величественный ор.

Федор выглянул в окно, мимолетно окинув взглядом не до людей, шарахавшихся вблизи бесцветного забора давно умершего частного кирпичного одноэтажного дома, в окнах которого, несомненно, также прошлась госпожа смерть.

На улице хоть и дул апрельский или майский ветерок, но это не означало теплоту и радужное солнце. Несмотря на пушистые одеяла и того тепла, что давал костер, в комнате все равно было холодно. Вызывалось такое ощущение, что даже и погода была против них, против сидящих у костра несколько человек, не говоря уж об мертвых и живых.

Не прошло, наверное, и минуты как, не выдержав натиска общего толчка, тот самый забор звонко повалился, ленивый скрежет которого сопроводил второй короткий рев грома. Страшного-то ничего из этого не случилось, однако все серьезно перепугались, но увидев в глазах Федора спокойствие, приняли и на себя эту ауру. Группе нужно было набираться сил, но никто даже не сомкнул глаз. Как говорил Андрей Сухоруков: «а ты попробуй, поспи на иголках, особенно когда они угрожают твоей семье». Но, к сожалению, угроза их всех настигала каждый шаг.