– Двадцать четыре! – победно выкрикнул Фрегор.

– Вам очень нужен шофер? – тихо спросил Венн.

– Да, – кивнул Арронг, выжидающе глядя на него.

– Моему другу пара не нужна. Вас устроит мальчишка?

– В принципе, да, но не за такую цену.

– Сейчас мы разобьем пару, – Венн весело улыбнулся и пошел вниз, к отбивающему своим молотком окончательную цену аукционисту.

– Двадцать четыре тысячи три…

– Пара разбита! – вмешался Венн, не давая аукционисту произнести последнее слово и взглядом подзывая Фрегора и Арронга. – Шестнадцать тысяч за рыжего и восемь тысяч за мальчишку.

Аукционист кивнул, указал своим молотком поочерёдно на Фрегора и Арронга, увидел их кивки и провозгласил.

– Продано!

Всё-таки хлыщ, погано… что?! Их разбили, Лутошку отдельно?! На мгновение Гаор перестал следить за лицом и посмотрел на Стига, словно прося помощи. И этот взгляд поймал и проследил Венн.

Гаор этого не заметил, потому что повелительный жест аукциониста согнал его и Лутошку с помоста в соседнюю комнату, где у них отобрали полотенца, а потом перегнали в ожидалку. Гаор нашёл свободное место у стены и сел на пол, скрестив ноги, чтобы телом греть ступни, посмотрел в полные ужаса и слёз глаза сидящего рядом Лутошки и грустно кивнул.

– Всё, Лутошка, разбили нас.

Лутошка всхлипнул, но, перекосив лицо, удержался от плача.

– Держись, парень, – тихо говорил ему Гаор. – У первой категории торги последними не бывают, может, и встретимся. Восемь тысяч за тебя отдали, так что поберегут тебя, а так-то ты грамотный, машину знаешь и водишь, в карте всё это у тебя записано. Будешь жить, парень.

Разговаривая с Лутошкой, успокаивая не так его, как себя – Красава плакала, молила его приглядеть за сынком, ну так, что он мог, то сделал – Гаор оглядывал ожидавших вызова рабов. Пацана не было, значит, уже забрали, знакомых не видно, жаль, но ничего тут не поделаешь.

– Сорок шестой! – выкрикнули от двери.

Надзиратель взмахнул дубинкой. Гаор быстрым толчком взъерошил Лутошке волосы на затылке и подтолкнул.

– Иди. Удачи тебе.

Лутошка встал и пошёл к двери. Уже выходя, он попытался оглянуться, но надзиратель пинком выбил его за дверь.

Гаор перевёл дыхание и полуприкрыл глаза. Вот и всё, теперь он опять только за себя. «Опереться не на кого, но и прикрывать никого не надо», – утешил он сам себя. Каждый сам за себя, только Огонь для всех. «Мать-Вода, пронеси меня, Мать-Земля, поддержи меня, Мать-Луна, заступись за меня, Солнце – Золотой Князь – Огонь Небесный, ты Мать-Земле муж, Мать-Луне брат, помоги мне, Ветер – Сила Летучая, не дай в жар сгореть, в стужу замёрзнуть…» Он мысленно молился по-склавински, предчувствуя, что вслух ему теперь этого сказать не позволят, и успокаивая себя. Нельзя ему сейчас психовать. Каким бы ни был новый хозяин, надо держаться. Ох, как бы и этот хлыщ поганцем не оказался. Но кто же второй с ним? Где он эту морду видел?

– Сорок пятый!

Гаор легко оттолкнулся от пола, встал и пошёл к двери.

Снова комната с прилавком и стеллажом. Лейтенант с зелёными петлицами сверяет номерок, номер на ошейнике… За прилавком… двое. Хлыщ и второй. Кто же его купил? Или у него два хозяина будет? Интересно, но вряд ли хорошо: когда двое сразу командуют, то хреново.

– Комплект, размер три, – командует лейтенант.

Полный – не сказали, так чего он не получит?

Не получил он шапки и куртки. Только ботинки, носки, бельё, правда, армейское зимнее, брюки и рубашку. Зима в середине и без верхнего – хреново. Какой смысл морозить раба, купленного за шестнадцать тысяч? Или это ему вместо оплеухи? В ведомости расписывается хлыщ. Значит, хозяин всё-таки он?