Автор обращает внимание на разницу между нажатием кнопки для мгновенной настройки на станцию и покручиванием ручки влево-вправо, когда вы пробиваетесь сквозь помехи и в конце концов обнаруживаете идеальное аналоговое положение. Возможно, второй вариант менее точен и удобен, зато он несколько более волшебен и человечен. В нем нет предустановки, нет заранее определенного решения. Культура Мира-фильтра – это культура предварительных установок, устоявшихся шаблонов, которые повторяются снова и снова. Подобная технология ограничивает наше потребление определенными способами, выйти за рамки которых уже не получится. Когда столь многое зависит от способности культуры распространяться через цифровые каналы, уходит, как выражается Юри, “безумное веселье” – то есть исчезает определенная степень оригинальности, небывалости, творчества и неожиданности.

Цель этой книги – не просто составить схему Мира-фильтра и описать его влияние, но и деконструировать его. Сделав это, мы сможем определить пути выхода из него и развеять вездесущую атмосферу тревоги и апатии, которую породили алгоритмические ленты. Мы можем избавиться от их влияния, только поняв их – открыв ящик механического турка и обнаружив внутри оператора.

Алгоритм как термин просто описывает некое уравнение: любую формулу или набор правил, которые выдают желаемый результат. Самые ранние примеры восходят еще к древнему Вавилону, располагавшемуся на территории современного Ирака. На клинописных табличках, датируемых 1800–1600 годами до н. э., записаны алгоритмы для таких целей, как вычисление длины и ширины резервуара, если известны его глубина и объем вынутого грунта. По словам математика Дональда Кнута, вавилоняне “представляли каждую формулу в виде пошагового списка правил, то есть в виде алгоритма вычислений по этой формуле”. У них была специальная система записи вычислений, использующая, как пишет Кнут, “не символический язык, а представление формул на «машинном языке»”. Письменное объяснение каждого вавилонского алгоритма заканчивалось одной и той же фразой: “Таков способ”. Эта фраза подчеркивает неотъемлемое свойство алгоритмов: их можно повторять, они одинаково применимы и эффективны каждый раз, когда возникает определенная ситуация. Современный последователь Кремниевой долины назвал бы их адаптируемыми.

Алгоритмы занимают важное место в истории математики. Около 300 года до н. э. греческий философ Евклид описал в своем труде “Начала” так называемый алгоритм Евклида[9] – способ нахождения наибольшего общего делителя двух чисел. И его, и “решето Эратосфена” – алгоритм III века до н. э., который находит все простые числа, не превосходящие определенного числа, – используют до сих пор, особенно в области криптографии. Однако само слово “алгоритм” происходит от имени определенного человека – или, по крайней мере, от места его рождения.

Персидский ученый Мухаммад ибн Муса аль-Хорезми родился около 780 года в Хорезме – государстве, располагавшемся на территории современных Туркменистана и Узбекистана. О его жизни мало что известно. Он добрался до Багдада, который стал интеллектуальным центром региона после того, как мусульманский халифат Аббасидов завоевал Персию в VII веке. Там ученый занимался астрологией, географией и математикой в Доме мудрости, известном также как Большая библиотека Багдада. Подобно своей предшественнице – египетской Александрийской библиотеке – Дом мудрости являлся междисциплинарным научным центром, где ценили исследования и переводили на арабский язык тексты, написанные на латыни, санскрите, греческом и персидском языках. Около 820 года аль-Хорезми завершил работу “Книга об индийском счете”, которая в конечном итоге привела к распространению в Европе современной системы записи чисел. Он также сочинил трактат о методах решения уравнений “Китаб аль-джебр ва-ль-мукабала” (“Краткая книга о восполнении и противопоставлении”). От слова “