– Хотелось бы знать, сэр, когда я найду Бога?

– Ты уже нашёл Его.

– Нет-нет, я так не думаю!

Гуру отвечает усомнившемуся ученику: «Бог – это вечно обновляющаяся радость. Сколько ни медитируй, его не исчерпать: Он будет радовать тебя с бесконечной изобретательностью… Можно ли пресытиться вечным блаженством, если оно никогда не повторяет себя?». На Парамахансу нисходит озарение: «Теперь я понимаю, сэр, почему святые называют Бога непостижимым. Для того чтобы Его понять, было бы мало даже вечной жизни»59.

Смотреть в Эти глаза, любящие и близкие, и постигать одну лишь непостижимость вне всяких определений – что может быть прекраснее для того, кто изведал это чувство? Пусть духовный ханжа сколько угодно твердит о том, что это выбивает почву из-под ног и даёт свободу еретическому толкованию – мистик безоговорочно убеждён, что сердце, постигшее эту невыносимую глубину, знает о Боге больше догматиков всех вместе взятых религий.

Для созерцателя не подлежит сомнению, что непостижимое всегда абсолютнее; невидимое оком ума, оно таит в себе неизмеримо большее, чем зримые облики. Можно вспомнить о мистических посланиях христианского святого Дионисия Ареопагита. Сладостно, когда душе открывается Бог, но «ещё божественнее то, говорит Дионисий, что в самом открытии Своего бытия Он остаётся сокрытым»60. Ключевая идея Дионисиевой мистики состоит в том, что «соединение с Богом есть соединение с чем-то Неведомым»61. Об этом же говорит другой христианский мистик М. Экхарт: «Тот, кто каким-либо образом ищет Бога, схватывает его образ, но Бог, сокрытый за этим образом, от него ускользает. Лишь тот, который не ищет Бога в образе, обладает Им, таким, каков Он есть Сам в Себе, и Он сама жизнь»62.

Несмотря на то, что Бог непостижим, Он в то же время удивительно прост и близок. Это противоречие, обескураживающее логическое мышление, с лёгкостью примиряется в мистическом откровении. Застигнутые врасплох Божественной тайной, мы с кристальной ясностью ощущаем простоту Бога, не нуждающуюся в объяснении. Истина непостижима, но вместе с тем проста. Пытаясь раскусить этот парадокс, мы лишь отдаляемся от его понимания. Непостижимость и простота откровения сосуществуют в гармонии только тогда, когда мы не стремимся раздробить истину на части, как ребёнок, который ломает игрушку в жажде увидеть, из чего она состоит.

Бог притягивает влюблённого в Него тем больше, чем умелее сохраняет свою тайну. Как женщина, оставаясь для мужчины загадочной, всегда будет для него желанной, так и Божественное влечёт нас своей бездонной непознаваемостью. И чем яснее мы видим эту непознаваемость, не имея желания её исчерпать, тем ближе и сокровеннее мы знаем Бога. Христианский философ Н. Кузанский, обращаясь к Господу, писал: «….ты показал мне, что тебя можно увидеть только там, где на пути встаёт преградой невозможность»63. Заурядный верующий увидит в этих словах лишь обречённость пути к Богу, финалом которого становится «невозможность», но человек, познавший эту «невозможность», понимает, что именно ради неё, этой восхитительной награды всех устремлений, стоило преодолеть долгий путь, ибо самое глубокое знание – это преклонение перед Тайной.

Суть внутри сути, Ты не что иное, как я.

Суть внутри сути, я – всего лишь Ты.

Лалла

В течение долгого странствия в духовное измерение жизни искатель порой в отчаянии мечется из одного края в другой, не зная, где найти желанное прибежище. Сколько бы он ни исходил дорог, Бог по-прежнему неизмеримо далёк, и чем усерднее он ищет Его снаружи, тем с большей скоростью отдаляется. Но однажды до него доносится весть, что путь к искомому обретается не вовне – он простирается в сердце самого искателя. Нет необходимости обращаться к писаниям и учителям, чтобы обрести высшее знание, нужно найти решимость отыскать его внутри. Человек приближается к встрече с Божественным, постигая себя, затаённого за семью печатями. Отсюда знаменитая Дельфийская формула «Познай самого себя» и разноообразные созерцательные практики, направленные на углубление и расширение сознания.