Он вдруг понял, что боится сделать ей больно. Мерфин мог стерпеть ее гнев, но причинять ей страдания было для него невыносимо.

– Ты еще любишь меня?

Юноша не ожидал такого вопроса, но ответил сразу:

– Да.

– Я тоже тебя люблю. Со всем остальным мы справимся вместе.

Как бы он хотел, чтобы Керис оказалась права. На глазах выступили слезы сожаления, и Мерфин отвернулся, чтобы Керис ничего не заметила. По мосту брела многолюдная толпа, следуя за медленно двигавшейся повозкой; ну да, Полоумную Нелл гнали кнутом к перекрестку Висельников в Новом городе. Мост и без того запрудили отъезжающие торговцы со своими повозками, и давка была неизбежна.

– Что случилось? Ты плачешь?

– Я был с Гризельдой, – резко сказал он.

Керис разинула рот.

– С Гризельдой? – с сомнением переспросила она.

– Мне очень стыдно.

– Я-то думала, с Элизабет Клерк.

– Она слишком гордая, чтобы предлагать себя.

Тут Керис задала вопрос, который смутил Мерфина:

– А, так ты пошел бы с нею, если бы она предложила?

– Я не это имел в виду!

– Гризельда! Пресвятая Дева Мария, я думала, что достойна большего.

– Конечно, достойна!

– Lupa[29], – коротко высказалась Керис.

– Она мне даже не нравится. Это было так противно.

– По-твоему, от этого мне легче станет? Хочешь сказать, что не извинялся бы, если бы тебе понравилось?

– Да нет же!

Керис будто нарочно все истолковывала превратно, и Мерфин был близок к отчаянию.

– А что на тебя нашло?

– Она плакала.

– А, чудесно! Значит, ты теперь будешь утешать каждую девушку, которую застанешь в слезах?

– Да погоди ты! Я просто пытаюсь объяснить, как все случилось. Я сам не хотел…

Чем больше он оправдывался, тем сильнее становилось ее презрение.

– Не пори чепухи. Раз не хотел, ничего бы не было.

– Пожалуйста, послушай! – раздраженно воскликнул Мерфин. – Гризельда меня соблазняла, я отказался. Потом она заплакала, я обнял ее, чтобы успокоить, а потом…

– Будь добр, избавь меня от отвратительных подробностей. Я ничего не хочу знать.

Мерфину стало обидно. Он сознавал, что натворил дел, и ждал, что Керис рассердится, но вот презрение ранило.

– Ладно.

Мерфин умолк, но Керис его молчание не устраивало. Она сурово посмотрела на Мерфина и спросила:

– Что-то еще?

Он пожал плечами.

– Чего воздух сотрясать? Ты переиначиваешь все, что я говорю.

– Просто не хочу выслушивать жалкие оправдания. Но ты сказал мне не все.

Мерфин вздохнул.

– Она беременна.

Керис снова его удивила. Ярость сгинула бесследно. Лицо девушки, до того искаженное негодованием, вдруг сделалось умиротворенным. Во взгляде осталась лишь печаль.

– Ребенок… У Гризельды будет ребенок от тебя.

– Может, этого и не случится. Иногда…

Керис покачала головой.

– Гризельда здоровая и хорошо питается. Никаких причин для выкидыша.

– Я ей этого не желаю, – произнес Мерфин, не вполне уверенный, что говорит правду.

– Что же ты собираешься делать? Это твой ребенок. Ты будешь любить его, даже ненавидя мать.

– Мне придется жениться на ней.

Керис обомлела.

– Жениться? Но ведь это навсегда.

– Я зачал ребенка, мне и заботиться о нем.

– Но провести всю жизнь с Гризельдой!..

– Знаю.

– Нельзя этого делать. Подумай. Отец Элизабет Клерк не женился на ее матери.

– Он был епископом.

– А Мод Робертс со Слотерхаус-дич? У нее трое детей, и все знают, что их отец – Эдвард-мясник.

– Мясник уже женат, у него четверо своих детей.

– Но не всегда люди женятся. Ты можешь жить, как жил раньше.

– Нет, не могу. Элфрик вышвырнет меня.

Она задумалась.

– Ах вот как! Ты уже говорил с Элфриком.

– Говорил? – Мерфин поднес руку к опухшей щеке. – Я думал, он убьет меня.

– А что моя сестра Элис?

– Орала как резаная.