Хайм почувствовал, что внутри него начинает бурлить огненный водоворот. Сделав усилие над собой, он вновь обратил внимание на голограмму очередной мелодии, которая зависла над рабочим столом. Разглядывание нот очистило разум, и Хайм спросил задумчивым голосом:

– И что вы предлагаете?

– Лечение, – твёрдо сказал доктор Блэк. – Нам нужно вернуть твой организм и разум в баланс. Это потребует времени и определённых усилий, но это важно, если ты хочешь продолжать и дальше созидать, а не разрушать всё вокруг и себя в первую очередь.

Хайм нахмурился. Мысли о том, что у него и так немного времени осталось и упускать его ради лечения и без того обреченного тела не стоит, разъедали его профессиональное спокойствие, приобретённое за долгие годы.

– Вы понимаете, что без «Капель» я могу потерять дни, а то и недели работы?

– Да, но я также понимаю, что если ты продолжишь, то можешь потерять гораздо больше.

– Доктор, мне почти 30, мне уже нечего терять! – неожиданно для себя самого рявкнул Хайм.

Тишина повисла между ними. Хайм закрыл глаза, пытаясь унять волну раздражения и тревоги, которая накатила.

– Я подумаю, – наконец сказал он.

– Хорошо. Но не откладывай слишком долго, Хайм.

Доктор Блэк завершил разговор, оставив Хайма наедине с его мыслями и постепенно оживающей мастерской.

– Подумаю… – пробормотал он себе под нос, снова взглянув на рабочий стол, где всплыли настроенные инструменты. – Пожалуй, сегодня я начну с рисования, – решил Хайм и принялся надиктовывать ИИ-помощнику по живописи описание образов, которые породило его воображение в процессе неприятного разговора.

На экранах вокруг него стали всплывать скетчи его эмоциональных переживаний. Хайм обрадовался тому, что они получились не монохромными.

– Отлично, сейчас соберём палитру для будущего шедевра, – радостно провозгласил Хайм на всю лабораторию. – Вы со мной или нет? – вопрос был адресован ИИ-помощникам.

Ему доставляло особое удовольствие ставить их в тупик такими вопросами. Роботы замерли и начали сверкать всеми лампочками, пытаясь обработать запрос творца. Хайм самодовольно улыбнулся, откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Пошатывая ногой в такт его последнего музыкального творения и мысленно рисуя новый морской пейзаж, он осознал, как всё-таки он любит творчество. Ведь для него творить – это и значит жить. Как можно отказаться от этого?

Роботы сдались и в один голос произнесли:

– Запрос не распознан, повторите свой промт ещё раз или перефразируйте, пожалуйста.

– Сдались-таки бестии, – задорно произнёс Хайм и потянулся к лазерному перу.

Хайм вышел из своей мастерской, вдохнув чистый воздух Медиополиса. Каждый вдох казался наполненным жизнью, но внутри него не было ощущения покоя. Тело чувствовало лёгкость, а мысли, наоборот, тяжелели с каждой минутой.

Он сразу представил недовольное брюзжание Эгберта и решил повременить с возвращением домой. На пульте гравиформы он нажал кнопку «Следовать», и серебристый диск покорно полетел за ним чуть выше его головы. Подземные поезда он не любил: его пугала не только темнота, но и возможный контакт с другими жителями города. Хайм не был человеком открытым. Оправдываясь перед самим собой, он утверждал, что, будучи эмпатичным творцом, может нечаянно позаимствовать чужие переживания, что неизбежно скажется на его стиле в работе. А так как он зрелый профессионал, это недопустимо. Зрелый… «Интересно, как чувствовали себя люди сто лет назад в 29 лет?» – странная мысль пролетела у него в голове.

Он неспешно брёл в ближайший парк, как обычно на автомате. Это место всегда было для него убежищем, куда можно было сбежать от бесконечного шума города и своей собственной головы.