Именно честность и подкупает меня в общении с Джокером. Рядом с ним мне больше не нужно притворяться, подбирать слова, краснеть за прошлое и опускать глаза при встрече. Мы часами напролёт можем болтать обо всём на свете, и теперь я знаю, что в моей жизни есть человек, готовый меня выслушать и понять — без нудных нотаций и взглядов свысока. А ещё он не предаст, как остальные. На этот случай мы подстраховались оба: никаких настоящих имён, никаких фотографий, явок и паролей — только буквы и наши мысли онлайн.

— Лерунчик… — В комнату без стука заглядывает отец. — У тебя всё хорошо, принцесса?

— Па! — рявкнув в ответ, резко вскакиваю с кровати. — А если бы я была не одета? Ты почему врываешься без спроса?!

— Прости, родная! — Отец театрально прикрывает руками глаза и виновато мотает головой. — Я всё время забываю, что ты уже взрослая.

— Ладно. — Кутаюсь в толстовку, как в мантию-невидимку. — Чего ты хотел?

Папа тут же открывает глаза и улыбается. Скрестив на груди руки и привалившись спиной к дверному косяку, он принимается разглядывать мою комнату, как уникальную экспозицию в музее.

— Па, я жду! — фыркаю недовольным ёжиком, поторапливая его.

— Как прошёл твой день? — неспешно начинает отец, а я нарочито шумно вздыхаю: беседы с предками по душам не входили в мои планы.

— Нормально, — отвечаю односложно и жду, когда отец решит оставить меня в покое.

— Чего нового в школе? — не понимает намёков старик.

Поправив на носу тонкую оправу очков, он останавливает взгляд на дверце бельевого шкафа, на которой нетронутым висит новый комплект школьной формы: пудрового цвета блузка и приталенный сарафан в строгую клетку. Мать всё лето бегала по портным в надежде приучить меня к деловому стилю одежды. Только зря! Я ни за что не откажусь от свободных джинсов и своей бесформенной толстовки.

— Ничего, — переключаю внимание папы на себя. — Те же классы, учителя, домашка…

— А ребята? Как встретили?

— Нормально, — поджимаю губы. — Что-то ещё? Или на этом допрос закончен?

— Зачем ты всё время притворяешься кактусом, Лерка? — насмешливо произносит папа.

Жаль, но его вопрос явно не тянет на шутку года!

— Ты у меня совсем не такая! Я-то знаю, дочка…— немного растерянно добавляет он.

— Па, если на этом всё, то я хотела бы остаться одна!

Меня бесит его привычка вечно ковыряться в моей душе, когда не просят!

— Ладно, принцесса, отдыхай! — Папа неловко почёсывает подбородок и на глазах сникает.

Давит на жалость? Бесполезно! Лучше бы просто закрыл за собой дверь.

— Мать оставила тебе ужин на столе, — продолжает раздражать своим присутствием папа. — Жаркое с индейкой. Твоё любимое.

— Я же сказала, что не голодна!

— Мы слышали, Лер, — задумчиво кивает отец и, развернувшись уже хочет уйти, но внезапно останавливается.

— Мать для тебя старалась.

Очередная попытка, и снова мимо.

— Я её об этом не просила!

— Знаю, — хмыкает он, разглядывая свои тёмно-синие тапки. — О любви и не просят, дочь. Бесполезно. Она либо есть, либо нет.

— Я и тебя, и маму тоже люблю! — раздражённо пыхчу, цепляясь за своё отражение в зеркале. Интересно, будь у меня другой отец или мать, я уродилась бы такой же дурнушкой, как сейчас?

— Здорово, Лер, — бурчит себе под нос папа, а потом уходит — тихо, молча, понуро. А меня накрывает волной раздражения! И почему после нашего с отцом разговора так погано на душе?!

***

Время в четырёх стенах тянется медленно и нудно, как жвачка на морозе. Раньше от скуки меня спасали хорошие книги, ещё раньше — занятия в акробатической секции. Сейчас в моей жизни остался только Джокер. Но сегодня и ему совершенно точно не до меня.