Василёв без возражений произвел обмен ружьями и, так ничего и не сказав, вернулся на свой пост.

Когда над северными холмами проскользила, быстро снижаясь, серебряная птица, солнце уже начало проявлять интерес к ночному отдыху, а метров сто пятьдесят частокола почти отгораживали заднюю сторону поселения от леса.

Видимо, местные инженеры не зря ели свой хлеб: их приспособления удачно компенсировали недостаток рабочего энтузиазма. Во всяком случае, Стас никак не ожидал, что работы будут продвигаться такими темпами.

Он рассудил, что на часок можно прервать процесс возвращения особо нерадивых итеров на свои рабочие места (правду сказать, почти все они и так уже втянулись в процесс) и встретить Лилию.

Щадя Буряка, Стас выждал, пока тот помог Лилии выбраться из зависшего над площадью самолета и снова скрылся в салоне, и только тогда выдвинулся из-за дома.

Лилия, сияя своими невероятными глазищами, быстро пошла к нему. Выражение ее лица издали Стас оценил как сложное и противоречивое, поэтому предпочел сразу закрыть ей рот поцелуем, предусмотрительно затащив ее сначала в дом.

Когда они оба отдышались, Стас быстро сказал:

– Я страшно соскучился, поэтому кричать будешь потом, ладно? Я все расскажу вам четверым ночью.

Лилия, испытующе глядя ему в глаза, возразила:

– Ночью Буряк собирается заняться оружием.

– Ну, это его дело, – пожал плечами Стас. – Хотя мы можем пойти и к нему – расскажу там. Какая разница?

– Ты как? – тревожно спросила она. – Расстроился?

– А как ты думаешь? – сердито ответил Стас. – Чувствую себя так, будто прилюдно обделался. Хотя, собственно говоря, примерно это я и сделал. Заметь, это народ пока еще не сообразил, что я имею к питекам какое-то отношение… Представляешь, что будет, когда сообразит?

– Ладно, плюнь, – посоветовала Лилия. – Что тебе терять-то?

Стас еще раз поцеловал ее, с трудом оторвался, когда по ступенькам крыльца подчеркнуто громко затопотал Буряк, и легонько подтолкнул ее в сторону своей спальни.

– Иди. А я пойду возвращать шалопаев на работу. Небось, без меня уже все разбежались.

И он зашагал к выходу мимо вошедшего Буряка. Тот шел, до бровей нагруженный какими-то коробками, железяками и еще чем-то непонятным, но все-таки сумел поверх всего этого невнятно спросить, придерживая подбородком какую-то длинную непослушную планку:

– Ночью работать будете?

– Попробуем… – безнадежно махнул рукой Стас и вышел.

К его удивлению, оказалось, что ближе к ночи у народа проснулся азарт: видимо, вид стремительно удлиняющейся линии обороны сыграл вдохновляющую роль. Вдоль яростно заколачивающего жерди стройбата с довольным видом расхаживал Зинин. Он радостно встретил вернувшегося Стаса и ухватил его за рукав:

– Слушай, ты представляешь себе – все работают как черти! Как ты ушел, они почему-то все сразу начали сами возвращаться!

Стас с досадой хмыкнул:

– Я понял: если я совсем улечу, вы к утру всю стену выстроите.

– Да ладно тебе, я же не про то, – поморщился Зинин. – Это ведь как раз то, о чем мы говорили еще на Равнине: появилась общая опасность – и все начали работать. Даже не жалуется никто!

– Я рад, что мои питеки так тебя осчастливили, – язвительно сказал Стас. – Когда с этим справимся, я еще какую-нибудь гадость придумаю.

Зинин, похоже, не слишком вслушивался в его слова:

– Мне кажется, они даже ночью собираются работать. Интересно только, как долго все это продержится…

Стас в сердцах плюнул и пошел искать себе какое-то полезное занятие. Тут с другого конца будущего частокола примчался обезьяноподобный Фимчик и торопливо забасил:

– Предлагаю вернуть лесорубов! Они уже столько жердей заготовили, что им и здесь пока работы хватит. Да и опасно – в темноте-то рубить!