В ходе второй мировой войны произошли необратимые изменения в демографической структуре населения Беларуси. Евреи, устойчиво занимавшие второе после белорусов место, навсегда уступили его русским. Изменились места компактного проживания евреев, усилились процессы миграции, ослаб интерес к языку идиш, возросло количество межнациональных браков. С другой стороны, последствия Холокоста обострили национальное самосознание евреев3.

До конца 1980‐х гг. в Беларуси, как и вообще в Советском Союзе, историки и политики избегали говорить о судьбе евреев на оккупированной территории. Традиции советского интернационализма исключали повышенное внимание к одной из национальных катастроф. Считалось, что Россия потеряла столько русских, Украина – украинцев, Беларусь – белорусов, Грузия – грузин, Армения – армян и др., что говорить отдельно о геноциде евреев не пристало. Гибель советских евреев советская историография рассматривала исключительно в свете противостояния СССР и Германии, а термин «геноцид» первые 15 лет после окончания второй мировой войны предпочитали вообще не употреблять. Предполагалось, что «вина» евреев, погибших в оккупации, заключалась не столько в принадлежности к еврейству, сколько в их «советскости».

В Беларуси, которая наиболее пострадала в годы войны среди других республик СССР, политика геноцида мирных жителей была разработана достаточно подробно4, но при этом не было принято говорить о жертвах среди евреев.

Первые работы по истории Холокоста (главным образом мемуарная литература) появились на идиш, иврите, русском и английском языках уже во второй половине 1940‐х и 1950‐х гг. Они отразили опыт бывших узников, прошедших путь от заключения в гетто до своего спасения и участия в движении Сопротивления5. Эти публикации были наивными, поверхностными и тенденциозными, однако содержали огромный фактический материал, давали ощущение эпохи и до сих пор заставляют сопереживать. В 1960–1990е гг. появились монографии и серьезные научные исследования о Катастрофе восточноевропейского еврейства, изданные, главным образом, в Израиле и странах Запада. Условно их можно разделить на следующие группы:

• канун Холокоста6,

• публикация документов и материалов о нацистской политике в отношении евреев7,

• история гетто8,

• еврейское сопротивление9,

• акции геноцида10.

Западная историография из-за отсутствия архивного материала вынуждена была обходить тему Холокоста все послевоенные годы. В результате образовалась информационная ниша, которая в 1990-е гг. стала быстро заполняться11. Наиболее ценные исследования были выполнены учеными Израиля и их коллегами в странах Западной Европы и США12.

Статьи, обзоры, воспоминания, сборники документов и монографии о Холокосте, вышедшие в 1996–2003 гг., значительно отличаются по своему профессиональному уровню, глубине анализа, осмысления и достоверности. Наибольший контраст представляют собой работы, написанные в Беларуси. Они, наряду с серьезными исследованиями13, как правило, являются очень эмоциональными14. Совершенно новой для белорусской историографии стала тема взаимоотношения евреев и неевреев на оккупированной территории15. Во второй половине 1990‐х гг. благодаря доступу к архивам историография Холокоста на территории республики значительно обогатилась16. В серии историко-документальных хроник городов и районов Беларуси «Память», издающейся с 1987 г., начали появляться документы по истории Холокоста, списки жертв гетто, описание участия евреев в партизанской борьбе, перечисляться памятники на местах массовых захоронений и т. д.