Я тогда не придал значение его словам. А зря. Оказывается, недопитое пиво не прощается организмом Мунира, недопив найдёт момент и потребует компенсации.

День на десятый напряжённого труда Мунир заявил:

– Закончим шахматы, поеду в Димитровград и уволюсь, буду резать.

Я ему:

– Ни в коем случае, дурья ты башка! Вбей в неё: резьба – это хобби! Чисто твоё хобби.

– У тебя ведь профессия, – обиделся, – а я что, как марки собирать?

– При чём здесь марки! Я ничего другого не умею, у тебя в руках настоящее дело. Я бы хотел быть пастухом, но у меня нет стада. А так бы пас коров и заодно резал. Сидишь на лужайке и режешь в своё удовольствие те же шахматы. Бык – король, овечки – пешки, козы вместо коней. Вот она натура – траву жуёт, а вот я – из кости ваяю бурёнок и козочек. И всегда кусок хлеба имею, если даже не с маслом, с молоком точно. Есть вдохновение или нет, посетила муза или огородами прошла, продал своё произведение или не нашёл покупателя, всё одно хозяйки коровок накормят.

– Не верю! – Мунир хохочет.

– Я и не прошу тебя верить. Я тебе искренне говорю.

Мунир отбил телеграмму в свой атомный институт, попросил дать две недели отпуска без содержания. Напросился со мной ехать в Омск, доставлять шахматы по назначению.

Душевно работали. Такие ладные фигурки у меня получались. С Муниром в два раза быстрее дело продвигалось. Дай-ка, думаю, к шаману вернусь, ручку поправлю, на бубне что-нибудь награвирую. Сошло бы и так, да время есть – можно ещё поработать.

Мунир спрашивает, глядя на фигурки:

– Когда полировать?

Ему не терпелось, поднаторел в полировке кости.

– Дорогой Мунир, – разочаровал его, – мы их клепиком до того доведём, что шкурить не надо, если только самую малость полирнёшь, они должны быть похожими на вещи, которые пролежали долгое время в старом сундуке на чердаке столетнего дома. Явили нам себя из донынешней жизни, пришли со своей судьбой. Берёшь, к примеру, шамана и хочется спросить его о верхнем мире, в который он давным-давно переселился. Самая первая подставка, которую ты отполировал, скажу честно, не пойдёт. Её взять в руку невозможно – соскальзывает. Фарфор какой-то. Всем своим видом говорит – я новенькая. Так что не обижайся, сделай ещё одну – тридцать третью!

– А эта лишняя? Не нужна?

– Можешь взять на память.

Он обрадовался:

– Можно? Обязательно возьму!

И рад, как дитё. Как тут не добавить счастья.

– К ней фигурку шамана сделаю, поставишь дома в Димитровграде. Будешь вспоминать отпуск.

– Ух ты! – глаза Мунира засветились. – Спасибо, ты настоящий друг!

И показывает на шамана, которому я бубен подправлял:

– Такого мне сделаешь?

– Лучше. А пока берись за доску. Квадратики делай из цевки, коровьей кости, она три года лежала, высохла, не сожмётся, не поведёт. Делаем, как старики меня учили. Квадратики вырезай аккуратно, дабы лишний раз не обрабатывать. Толщина четыре миллиметра. И учитывай направление, как кость растёт.

У Мунира под рукой блокнот, записывал за мной, чтобы не переспрашивать. Хороший ученик. Из дверцы старого шкафа Мунир вырезал кусок сорок на сорок – основу шахматного поля. Научил его резать квадратики из кости, наклеивать на доску, начиная со средины поля. Клей мазать не по всей площади квадрата, а по краям, чтобы не повело. Лучше бы осетровый сделать, да некогда, ПВА тоже пойдёт.

– Поспешай, – наставляю ученика, – времени не густо, но и не торопись, чтобы не запороть.

Чудесно мы работали.

Мунир из квадратиков поле собрал. Затем наклеил по краям полоски костяные для букв и цифр. Всё как на настоящей шахматной доске. Садись, играй, ходы записывай.