– Приятно знать, что кто-то трудоустраивает все Воздушные Знаки, а не только Весов.

– В тридцатых, когда наше Министерство только появилось, а случилось это одновременно с большей частью астрологических научных центров других стран, мы должны были стать гарантом справедливости в мире, начинающем открывать истинное влияние Знаков Зодиака на судьбы. Как видите, сейчас мы справляемся не сказочно. Но, если мы будем работать слаженной репрезентативной… или как сказать. В общем, командой из разных Знаков, то мы будем работать лучше.

– Понимаю, – кивнула Алла. Ей хотелось бы спросить, насколько реалистично, по мнению Ибрагимова, бороться с несправедливостью посредством бюджетной организации в России, но решила, что критика Министерства не прибавит её кандидатуре победных очков. – Мне близко ваше мнение.

– Супер! – Ибрагимов открыл один из множества блокнотов на столе и что-то записал, сверив время на телефоне, несмотря на дорогие часы на запястье. – Боюсь, что разговор придётся на этом закончить. Мы обязательно вам перезвоним для следующего этапа!

– Даже в случае отказа? – подняла бровь Алла.

– Да, я прошу секретаршу всем звонить, это честно. В течение недели мы дадим ответ. Спасибо за ваше время.

Ибрагимов то ли искренне, то ли фальшиво улыбнулся на прощание, и Алла почувствовала, как ветер надежды поднимает опрокинутый корабль её карьеры навстречу новым волнам.

«Круто! И думаешь, правда могут взять?» – прислала Надя сообщение в Телеграме.

– Не хочу слишком надеяться, – наговаривала войс-сообщение Алла недалеко от ворот Министерства, – но предчувствие хорошее. Начальник вроде приятный тип, но будто придуривается всё время. Тебе бы понравился. А, прикинь! Он сказал, что его мечта – якобы сделать Министерство Астрологии снова справедливым. Вообще, суть Министерства в том, что они дают лицензии на… то ли на производство чего-то, то ли на какие-то услуги. Ну и статистику считают для того, чтобы понять как что лицензировать в каких сферах. Я так поняла… Странно, что мы в новостях про это не слышим. И чувак считает, что принципы лицензирования – опять же по моему пониманию – можно изменить и сделать более справедливыми.

– Звучит круто, – почти тут же ответила Надя голосовым, – но слишком круто. В мою фирму как-то приходила проверка от Министерства Астрологии, так они хотели того же, что налоговики или пожарные во время проверок – взяток.

«Это меня и смущает, – написала в ответ Алла. – А ты как?»

– Да нормально, – отправила Надя голосовое. – Полина только чудит. Пришла из школы в слезах, закрылась в комнате. Полчаса до неё достучаться не могла. Потом думаю – ну я как мамаша, и отвалила. Через два часа сама вышла и рассказала, как её Огненные в школе буллить стали.

«Вот ведь твари. За что?»

– Ал, буллить нельзя за что-то, что за виктимблейминг?.. Это ещё давно началось, когда по школе поползли слухи про её родителей и их проблемы со спиртным. А теперь стали издеваться над их смертью…

«Ужасно. Но можно же классную привлечь? Или директора»

– Можно, но я не уверена, что хуже не сделаю… Мы ведь сами такие ситуации разруливали.

«Так мы и жили в детском доме, Надь. А Полине повезло, что у неё ты осталась»

«Эх, подумаю, – написала Надя через минуту. – Удачи с работой, короче»

Через три дня Аллу позвали на второе собеседование в Министерство.

Разговаривать с людьми страшно. Разговаривать с коллегами страшнее вдвойне. Разговаривать с начальниками – втройне. Разговаривать с потенциальными начальниками – всё равно что смотреть в глаза Ктулху. Алла не помнила, были ли у Ктулху глаза в оригинале, но её взгляд прилип к символу Овна на станции Курская-кольцевая, что снова напомнило ей об Ибрагимове из Министерства. Накануне её пригласили на второе собеседование, и теперь Алла пыталась убить тревогу инстаграмными постами о комфортной рабочей среде и сторис об очищении круга общения от токсичных людей, но никто не мог ей объяснить, как попасть хоть в какую-нибудь рабочую среду, минуя таких людей.